Енисей - река сибирская - [38]

Тому, кто видел Большой порог, Казачинский не покажется таким страшным, как о нем любят рассказывать. Еще издали видна мачта семафора: проход в пороге узок, и если там встретятся два судна, то одному придется выброситься на камни.

Семафор открыт. Берега сужаются. Капитан не спускает глаз с пляшущих волн, рулевые вцепились в штурвал. Судно качает. Оно мчится, стараясь держаться ближе к левому берегу. Местами вода выпучивается наружу странными холмиками. Она особенно бесится в другом рукаве порога, отделенном скалистым островком; плохо будет тому, кто по ошибке направит туда свою лодку!

Но где же туэр — это единственное сохранившееся в стране судно-бурлак? Наконец я увидел его у самого входа в порот. Оно стояло там, приткнувшись к берегу.

Представьте себе огромное железное корыто с высокой трубой, торчащей не посредине, а около одного из бортов. Труба потеснилась, чтобы дать место сооружению, напоминающему катушку для ниток. Это — лебедка величиной с комнату, и на нее намотан толстый стальной канат. Нелепое судно! А название у него гордое: "Ангара".

Не смейтесь, однако, над "Ангарой". Это очень полезное и работящее судно. Вот с низовьев реки подошел к порогу пароход. Своими силами ему не поднять против течения баржи, которые он ведет за собой. Капитан начинает дергать ручку свистка. Услышав сигнал, на "Ангаре" не медлят ни минуты. Туэр отчаливает от берега, течение сразу же подхватывает его. Смотрите, катушка начинает вертеться, стальной канат убегает под воду. Другой его конец прочно закреплен в речном дне выше порога. "Ангара" спускается через быстрину, не делая поворота, кормой вперед, и останавливается у каравана: кто, мол, тут меня звал? С парохода на туэр подают буксир. Теперь из трубы "Ангары" валит густой дым. Катушка начинает вращаться, но уже в другую сторону. Судно-бурлак, наматывая канат на катушку, продвигается против течения. Словно подтягиваясь по канату, пыхтя, стуча машиной, "Ангара" медленно, но верно вытягивает на тихую воду пароход и баржи. Тут туэр отцепляет буксир и не спеша уходит на старое место, к высокому берегу. Он сделал свое дело.

Наш "Орон", благополучно миновав Казачинский порог, спешил без остановок дальше, к устью Ангары.

Трудно, пожалуй, найти другую реку, о которой народ сложил столько легенд, сколько об Ангаре. Мне особенно понравилась одна.

Жил-был Байкал, богатый и своенравный старик. В его прозрачных глубинах плавал жирный тюлень, стаями ходили вкусные омули, да и всякой другой рыбы водилось видимо-невидимо. У старика было больше трехсот жен и лишь одна дочь — прекрасная Ангара. Зорко сторожил ее верный слуга старого Байкала — черный ворон.

Но вот однажды ветер, дующий с заката, принес красавице поклон от славного богатыря Енисея. Встрепенулось девичье сердце. Послала Ангара на запад быстрокрылых чаек с ответным ласковым словом. Так началась любовь. Долго ли, коротко ли это продолжалось, только в один прекрасный день приносит ветер такие слова:

— Ангара, любимая моя, прибегай ко мне, будь моей женой! Недолго думала Ангара. Проснулся раз Байкал, глядит — а дочери нет! Разбушевался старик, вспенился огромными волнами, стал бросать вдогонку дочери камни. Один и до сих пор виден — торчит в самом истоке Ангары; зовут его Шаманским камнем. Может, и удалось бы старику преградить путь беглянке каменными глыбами, да помогли ей чайки. Напали они на ворона, который кинулся догонять Ангару, и выклевали ему глаза. Теперь Байкал бросал камни наугад. А чайкам сверху было хорошо видно, куда летел каждый камень, и они пронзительно кричали Ангаре: "Берегись!

Берегись!" Та бросалась в сторону от камней, падала, снова бежала вперед и в конце концов оказалась в объятьях Енисея.

Вот и вся легенда. Но подумайте, как меток поэтический язык народа, как верны образы народных сказаний! Ведь в Байкал действительно впадает, триста тридцать шесть рек, а уходит из него одна Ангара. И несет она свои воды к Енисею с неудержимой силой, но как-то неровно, порывисто. То она разливается чуть не на четыре километра вширь и делает передышку, то, набрав силы, втискивается в узкое ущелье, мчится со скоростью пятнадцати километров в час и даже еще быстрее, бешено бурлит в порогах.

С палубы видно уже большое село Стрелка, а за ним — темносиние ангарские воды. В месте слияния Ангара куда шире Енисея. На ее противоположном обрывистом берегу лес сливается в одну темнозеленую полоску. А противоположный берег Енисея кажется совсем близким: вон лодка, около нее возятся рыбаки, заметно даже, что они размахивают руками.

Стрелка — село рыбаков и плотогонов. Дома тут крепкие, под-стать здешним жителям — коренастым здоровякам в высоких болотных сапогах, а чаще в мягких кожаных "броднях", просторных и легких.

Обитатели Стрелки одинаково хорошо владеют и веслом и топором. Сотни тысяч стройных стволов отправляет здешняя лесная гавань. Их срубили в Ангарской тайге и сплавили сюда стрелковские лесорубы и плотогоны. Отсюда огромные плоты плывут вниз по Енисею, чтобы ангарский лес в трюмах морских лесовозов пошел дальше, по всему белу свету.

В Стрелке уже чувствуется дыхание Севера. Как будто ничего не изменилось: тот же Енисей, только ставший еще шире, те же берега, только более пологие и угрюмые. Но небо стало бледнее. Не видно купающихся — ангарская вода слишком холодна. Заря встречается с зарей, и летней ночью не бывает темноты.