Все это я, разумеется, с легкостью переживу, обрету безразличие и очень быстро научусь гнать от себя всяческие сожаления. Ведь боль сердечная, как любовь, как легкая лихорадка, как потребность дотянуться через стол до чужой руки, так легко превозмогается. Обязательно будут еще электронные письма с новыми «милый» — это я знал, — и сердце мое будет замирать, а потом пускаться вскачь в неизменной надежде, что на экране сейчас появится ее имя; это означало, что я по-прежнему уязвим, означало, что я все еще способен испытывать подобные чувства, а это добрый знак — даже боль и утрата суть добрые знаки.
Одно было грустно сознавать — она, скорее всего, стала последним напоминанием о том, что новой попытки, по всей видимости, уже не дано. Может, мы станем и дальше общаться, встречаться за кофе, но мечты больше нет, нет руки на другой стороне стола, нет даже и самой площади. Все это я понял, потому что впервые — когда закрыл окно и выключил компьютер — зашел в гостиную и рассказал жене о блестящей статье, которую вот-вот опубликуют, про оперную диву девятнадцатого века по имени Мария Малибран. Слышала она про такую? — спросил я.
Никогда не слышала. «Но я чувствую, что тебе не терпится мне рассказать», — ответила Клэр.
Хочу поблагодарить корпорацию «Яддо» и Американскую академию в Риме за любезное, щедрое, способствующее творчеству гостеприимство. Благодарю моего агента Линн Несбит, открывшую для меня целый мир, и редактора Джонатана Галасси за его бесценную редактуру, а кроме того, — и дружбу.
Перу Андре Асимана принадлежат «Восемь белых ночей», «Назови меня своим именем», «Из Египта», «Подложные бумаги», «Алиби», «Гарвард-сквер»; он — редактор «Проекта Пруст» (все опубликовано в издательстве Farrar, Straus and Giroux). Преподает сравнительное литературоведение в аспирантуре Нью-Йоркского городского университета и вместе с женой живет на Манхэттене.
