Энглби - [90]

, записанному Emerson, Lake & Palmer еще в 1971 году. Это я к тому, что, если у меня играет радио или кассета с музыкой, я слушаю их вполуха. Поскольку погружен в собственный мир.

Поэтому мне было непросто мысленно отмотать все назад и вспомнить, что именно я тогда не слушал. Первые слова, прорвавшиеся сквозь мои мысли, были: «…сообщает, что полиция Восточной Англии обнаружила тело молодой женщины».

Возможно, я все пропустил, поскольку до этих слов ничего для меня интересного просто не было.

Во всяком случае, машина вильнула вбок, грузовик сзади яростно загудел, я снова вернулся в средний ряд, откуда, мигнув фарами, перестроился во внутренний и прибавил громкость.

— Да, Брайан, совершенно верно. Телевизионная пресс-конференция ожидается сегодня в пять часов вечера, на которой сотрудники полиции сообщат некоторые подробности. Пока они не могут со всей ответственностью утверждать, что тело принадлежит студентке Дженнифер Аркланд, пропавшей без вести в семьдесят четвертом году. Тогда ее исчезновение вызвало бурную реакцию в обществе.

— Что еще тебе известно об этой находке, Салли?

— В общем-то немного. Тело, как я понимаю, обнаружено случайно, мужчиной, который выгуливал собаку вчера вечером неподалеку от деревни Рэмптон. Полиция пока не дает никаких комментариев, но, судя по их молчанию, готовится серьезное официальное заявление.

— Как будет происходить процесс опознания?

— Все, разумеется, зависит от времени наступления смерти. Но если это действительно Дженнифер Аркланд и если она погибла именно тогда, после исчезновения, то потребуется дентальная идентификация.

— Это надежный метод?

— Насколько я понимаю, вполне. Да, Брайан, вполне.

— Ее родители как-то комментировали это событие?

— Ее отец умер несколько лет назад, а с мамой пока связаться не удалось.

— Большое спасибо, Салли. Дальнейшие новости об этом вы узнаете, если настроитесь на нашу волну в пять часов вечера.

Я съехал на подъездную дорожку к «Мембери», по дорожным знакам вырулил на парковку, встал, заглушил мотор.

Я не знал, что мне теперь делать. Я был опустошен. Подавшись вперед, я положил голову на руль. Бедная Джен. Значит, ее правда нет в живых.

Ощущение безмерной слабости поднималось снизу вверх, из ниши для ног, через сиденье, к плечам. Казалось, я больше никогда не смогу пошевелиться.

Глава десятая

В ПЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА я сидел у телевизора в номере гостиницы «Кардифф». Радио я тоже включил.

Пресс-конференция должна была вот-вот начаться.

Камера показывала длинный стол, покрытый белой, до полу, скатертью, сзади — синие ширмы, на центральной виднелся немного скособоченный герб местной полиции. У стола стояло пять кресел, перед каждым табличка с фамилией, нечитаемой с такого расстояния, графины с водой, букет из микрофонов перед центральным креслом и по одному перед остальными. На переднем плане — оранжевые, синие, черные провода. Один за другим появлялись техники и местные чиновники, проверяли кресла, поправляли микрофоны и уходили снова. Телекамера вдруг развернулась и скользнула по рядам журналистов на раскладных стульях. Сочетание яркого верхнего света и софитов создавало атмосферу циркового представления. Журналисты возбужденно переговаривались.

Я думал о малютке Дженнифер в шарфе цветов ее колледжа.

Ожидание затягивалось, включился телеведущий и стал принимать меры. Несколькими разными способами он сообщил, что даже не представляет себе, что нам сегодня предстоит услышать. Тут же снова показали студию.

Я встал и плеснул себе виски. Пошел в ванную долить воды. Включил холодный кран и посмотрел в зеркало.

Оттуда на меня смотрел тридцатипятилетний мужчина с легкими залысинами и плешивой макушкой. Студенческая пора осталась в той жизни. А эта, теперешняя, была прекрасна.

Я снова уселся перед телевизором и стал ждать. Наконец послышался характерный шорох: началось! Из-за ширм появились несколько человек и направились к креслам, — неуклюже и неуверенно, обходя провода и опасаясь наступить на край скатерти. Потом мужчины попятились, пропуская к креслу даму в штатском, что добавило неловкости, потому что каждый искал свое место, поворачивая таблички с фамилиями.

Наконец все расселись. Центральная фигура — седой полицейский с серебряными аксельбантами и множеством медалей на груди наклонился к букету из микрофонов. Внизу экрана высветились титры: «заместитель начальника полиции Эдриан Болтон, офицер ордена Британской империи».

— Леди и джентльмены, прежде всего позвольте поблагодарить вас за оказанное внимание и за проявленное терпение.

Далее он представил коллег: румяного суперинтенданта; бобби, который первым выскочил на сцену; женщину-патологоанатома по фамилии Хеджкоу. И наконец, третьего своего коллегу, которым оказался не кто иной, как бывший замначальника отдела полици Кэннон, ныне шеф-инспектор. Полысевший, но по-прежнему рыжий и с прежней сдержанно-самодовольной улыбочкой.

— Разрешите, я сразу перейду к делу, — продолжил Болтон. — Итак, в это воскресенье, примерно в пять часов вечера, неподалеку от деревни Рэмптон один из местных жителей прогуливался с собакой, где и наткнулся на человеческие останки. Они лежали в канаве между железнодорожной насыпью и ручьем на краю пустыря Уэстуик-филд. Это открытое пространство, расположенное в стороне от населенных пунктов. С севера к нему подходит грунтовая дорога Куку-лейн, ведущая в Рэмптон, а с юга проходит Оукингтон-роуд, от которой туда не ведет никаких ответвлений. Поэтому потребовалось время, чтобы доставить специалистов и оборудование на место, кружным путем, через Рэмптон.