Энглби - [36]

Молли, Энн и Ник, делившие жилье с Джен, торопливо протиснулись сквозь толпу, чтобы поздороваться с ее родителями и пожелать удачи Ханне, но получили приказ вернуться за ограждение. Ханна вошла в дом и закрыла дверь.

Пек что-то говорил в микрофон на лацкане. Проверял, вероятно, все ли готово. Наконец он, подняв руку, махнул своему помощнику на Джизес-лейн, тот крикнул:

— Начали!

Дверь распахнулась. По ступенькам крыльца плавной поступью сошла на тротуар молоденькая блондинка: Ханна в парике. Постояв секунду, повернулась направо. Откинула волосы назад, заправила за уши. Я подумал о двух маленьких родинках на шее: ей их нарисовали?

Блондинка бросила сигарету в урну (Джен почти не курила), выпрямилась и пошла.

В сером свете натриевого фонаря я разглядел темно-синюю куртку, такую же, как у Джен: куртка самой Джен, видимо, пропала с ней вместе. Под курткой был серый свитер, но воротник не «хомутом», а «поло», синие клешеные джинсы, ботинки на платформе.

Она зашагала по серой мостовой, прочь от нас, легко и уверенно; счастье бытия в каждом жесте, упоение жизнью — все как у Джен; если не считать малости, это и была Дженнифер: я чувствовал запах ее волос, ее кожи, и как она бросалась по холоду к газовому обогревателю в толстых лыжных носках и думала о коте на крыше.

Она, эта девушка, шла не спеша, словно стараясь не выказать кипящего в ней веселья и жизнелюбия, чуть покачивая узкими бедрами, прочь от нас, потом свернула направо и исчезла в тумане, в мареве Болотного края.

Господи, господи, как же тяжело.

Хоть за учебу удалось себя засадить, уже полегче. Если честно, я так часто посещал лекции по истории на факультете Джен, что почти не бывал на своих. Уэйнфлит говорит, что я наконец «вошел в колею». Только вот куда ведет эта колея? К диплому с отличием или «сами-знаете-чему», как выразилась в письме к своим Джен? А дальше — «академические круги». То есть безденежье, зависимость от грантов, «исследовательская работа», вечное студенчество, плавно переходящее в маразм. И остаток жизни пройдет в захолустье типа Уэльского университета.

То ли дело Министерство иностранных дел.

Я все чаще склоняюсь к этой мысли. Сам я туда не стремился. Однако приятно, что Вудроу вспомнил именно обо мне. Все-таки случается в жизни и хорошее. Хотя чаще наоборот. Но уж раз судьба подкидывает хорошую карту, отказываться глупо.

С нее и ходи. Держись струи, как любит говорить Стеллингс, открывая очередную бутылку пива.

Энглби из Форин-офиса. Воображаю, какие рожи сделаются у Уингейта, Худа и Бейнса. Нет, увидеть их — не дай бог, ни за что на свете. Но представить — запросто. Кстати, случайно узнал от одного придурка, тоже из Чатфилда (он учится в Сент-Джонс-колледже), что Бейнсу пришлось уйти из Оксфорда из-за мигреней и эпилептических припадков. Жизнь — она такая.

Итак: его превосходительство, сэр Майкл Энглби, кавалер ордена Подвязки, наш человек в Париже, проживает в апартаментах на рю Фобур-Сент-Оноре, на территории британского посольства: особняк в классическом стиле, выкупленный у сестры Наполеона, я читал, прикинь? Да-да, и не поверишь, говорят, ОН по образованию естественник! Птица высокого полета, Майк-то, хотя жуткий индивидуалист. Это он первым из послов назвал самую маленькую комнатку в доме сестры Наполеона туалетом!

Весна на подходе. На Членских Лужайках под деревьями проклюнулись крокусы.

Вчера утром я обнаружил в своем почтовом ящике записку от Таунсенда — географа-социалиста и моего «наставника». Я зашел к нему в первую неделю после поступления на бокал хереса, и с той поры мы не пересекались. Едва ли спустя два с половиной года он спохватился и решил выдать мне кое-какие наставления. Он написал, чтобы я сразу же явился к нему в корпус Квин-Элизабет.

Тук-тук.

— Заходите, Майк. Присаживайтесь. Спасибо, что сразу откликнулись.

«Майк», эге. Где-то нарыл, стало быть.

Он начал говорить, а я все пытался представить себе, как географ может стать социалистом. Какую литературу надо для этого прочесть? «Пойменное озеро как результат неравенства водоносных горизонтов»; «Осадки в Андах: пример равного распределения»; «Сдвиги тектонических плит и командная экономика»; «Эрозия побережья как вызов для приморских сообществ»; «Советские водохранилища и…».

— Майк?

— Что?!!

— Слышали, что я сказал?

— Вы сказали, что меня хочет видеть инспектор Пек.

— Ничего страшного. Они разговаривают со всеми, кто ее знал, хоть немного.

— Ну и прекрасно. Я-то хорошо ее знал.

— О, надо же!

— Мне надо явиться в участок или они сами придут?

— Сами. Вам так даже удобнее. Сам Пек, еще один детектив и офицер, отвечающий за студентов. Если хотите, можете позвать своего наставника.

Я глянул на его встревоженное лицо. Он зажал руки между коленями и непрерывно крутил пальцы. До меня вдруг дошло, как давно он не контактировал с людьми, да и вообще с реальностью.

— Думаю, это не обязательно.

Таунсенд облегченно хохотнул и вскочил на ноги.

В отворенную дверь ворвался весенний ветер со стороны Паддока.

— Расскажете потом, как все прошло! — наверное, крикнул он мне вслед, но я этого не услышал.

В кондитерской я взял чая, молока и свежих крекеров «Рич ти», сам я их не люблю, но ведь в пять у меня гости. Прибрался в комнатах, поскольку «постельничья» не появлялась уже две недели. Вынул из дымохода над камином пакет с восемью унциями гашиша.