Энергия, власть и слава - [2]

— …это распад атома, — тихо закончил за него Эддингер. — И высвобождение безграничной энергии. Ты использовал торий?

Молодой ученый посмотрел на профессора с удивлением.

— Мне следовало догадаться, что вы сразу все поймете, — ответил он застенчиво. — И вы знаете, что это означает. — Его голос снова стал громким. — Энергия, у которой нет пределов, сможет творить что угодно: гигантские корабли, которые могут плыть целую вечность на одной унции топлива; транспортную революцию;　полную смену жизненного уклада… — Он выдержал паузу, после чего добавил благоговейным тоном — …и освобождение человечества. Это открытие переделает мир: оно создаст новый рай и новую Землю! О, какие у меня были мечты, какие приходили видения! И именно мне — мне! — уготована роль освободить человека от проклятия Адама… ему больше не придется трудиться в поте лица. Я пока даже не осознаю в полной мере всех последствий — я недостоин этого…

На морщинистом лице старого ученого не было ни крупицы радости, ни капли восторга. Усталые глаза смотрели на Эйвери и одновременно словно сквозь него, словно всматривались в далекое прошлое или будущее. В них была только печаль.

— Разве вы не понимаете? — спросил удивленный Эйвери. — Настала свобода человечества. Больше не будет бедности, не будет бесконечного изнурительного труда.

Его юный взор тоже всматривался в будущее, полное ослепительного света:

— Новая культура. Шанс для людей расти духовно, вместо того чтобы заниматься утомительной работой. Это новый мир, новая жизнь! Вы же видите все это, верно?

— Вижу, — ответил профессор. — Ясно вижу.

— Новый мир! — повторил Эйвери. — Это… это ошеломляет. В моих ушах словно музыка поет.

— То, что я вижу, — никакой не новый мир, — медленно произнес старый ученый.

Его юный коллега выглядел озадаченным.

— Вы не верите? — произнес он, запинаясь. — После увиденного… Я думал, вы поймете, поможете мне избавить мир от страданий, спасти его…

— Люди имеют привычку распинать своих спасителей, — устало ответил профессор.

Настроение изобретателя тут же изменилось: он почувствовал себя оскорбленным.

— Вы слепы, — ответил Эйвери резким тоном, — Вы не в состоянии осознать открывающиеся возможности. А я-то собирался представить вас как соавтора… Теперь я в одиночку объявлю о сделанном открытии. Будут построены новые лаборатории — гигантские лаборатории! — и заводы. Мое изобретение будет доведено до совершенства, станет простым и компактным. На его основе создадут генератор — тысячи лошадиных сил, обеспечивающих энергией целый город, высвобождающих тысячи рабочих рук, — и такой крохотный, что его можно будет удержать одной рукой.

Его лицо снова сияло от радости, гордости, легкого самодовольства и мысли о грядущем величии.

— О да. Одной рукой, — согласился Эддингер. И поднял в воздух правую руку, демонстрируя пустой конец рукава.

— Прошу прощения, — выпалил изобретатель. — Я не хотел… Извините, но мне пора: предстоит столько работы…

Однако профессор не двинулся с места, внимательно изучая прибор.

— Грубовато, — пробормотал он себе под нос. — Грубовато… но работает!

В воцарившейся тишине из дальнего угла выглянула коричневая крыса. Заметив ее, старый ученый кивнул. Животное замерло, как только на него упал взгляд человека, и по-беличьи уселось на полке, жуя объедки. Кусочек поспешного обеда Эйвери, как понял профессор. Бедный Эйвери!.. Да, предстояло много работы.

Эддингер продолжал бормотать, обращаясь то ли к юному коллеге, то ли к самому себе.

— Входит сюда… — Он заглянул под главную лампу и прикоснулся пальцем к металлу. — Так, надо подумать… Есть дрель? И кусочек кварца?

Глаза изобретателя округлились от удивления, однако уверенный вид старого учителя заставил его привычно повиноваться. Эйвери принес маленькую дрель и кусочек стеклоподобного вещества. Пожилой ученый одной рукой с трудом просверлил маленькое отверстие в свинцовой оболочке. Кварц вошел туда, создавая крошечное окошко. Затем профессор наклонился поправить трубку, как будто нацеливая отверстие на дальний уголок, где сидящая на задних лапках крыса увлеченно жевала сухарь.

Эддингер бесшумно отошел от прибора, увлекая Эйвери за собой.

— Включи, пожалуйста, — шепнул он.

Озадаченный молодой человек замешкался, не　ожидая повторной демонстрации, и тогда профессор сам потянулся единственной рукой. Дуга снова вспыхнула на краткий миг и погасла.

— Ну и что означает это шоу? — потребовал ответа Эйвери. — Вы что, решили преподнести мне какой-то урок? Урок о моем собственном изобретении?

В его голосе слышались оскорбленная гордость и ревнивое негодование.

— Посмотри, — тихо сказал профессор и указал худощавой рукой на дальний угол, где лежали кучка коричневого меха и хлебная корка.

На глазах ученых они упали с полки, и стук мягкого тельца об пол в полной тишине прозвучал очень　громко.

— Закон компенсации. Две стороны одной медали! Тьма и свет, добро и зло, жизнь… и смерть!

— Ч-ч-что вы имеете в виду? — начал заикаться изобретатель. — Что появился луч смерти? О чем вы? Что это значит, к чему это?

— Луч смерти, — согласился собеседник. — Тебе приходили видения и мечты, Эйвери. Они необходимы творцу, но это всего лишь мечты. Ты грезил о яркой и полноценной жизни для всего человечества, однако, как ты только что убедился, принес бы ему смерть.