Энеида - [68]

Турну навстречу скакал предводимый девой Камиллой Вольсков отряд; возле самых ворот царица на землю 500 Спрыгнула; следом за ней с лошадей соскользнула немедля Вся дружина ее; и сказала Турну Камилла: "Турн, если вера в себя не напрасно дается отважным, То обещать я осмелюсь тебе, что на турмы Энея Я одна нападу и тирренскую конницу встречу. 505 Первой дозволь испытать мне сегодня опасности боя, Сам же город храни, у стены оставаясь с пехотой". Рутул, взор устремив на деву грозную, молвил: "Как благодарность могу, о краса Италии, дева, Словом иль делом тебе я воздать? Ты готова душою 510 Все превозмочь; раздели же со мной труды боевые! Мне принесла и молва, и лазутчики верные вести: Выслал вперед коварный Эней по равнине отряды Конницы легкой, а сам, по обрывам карабкаясь горным, Через пустынный хребет пробирается тайно к Лавренту. 515 Хитрость замыслил и я: в извилистом узком ущелье Вход и выход заняв, я в лесу поставлю засаду. Конницу ты тирренскую встреть - против знамени знамя. Будут с тобою Мессап, тибуртинский отряд и латинян Турмы; ты же возьми на себя полководца заботы". 520 Речью такою же он ободряет на битву Мессапа, С ним и других союзных вождей - и выходит в сраженье. Есть крутой поворот в ущелье; словно нарочно Создан он для засад; здесь теснины темные склоны Лесом густым заросли, и ведет лишь ничтожная тропка 525 К узким проходам меж гор в глубине зловещей лощины. Прямо над ней высоко на горе поляна простерлась, Можно за скалами там затаиться в безвестном укрытье, Чтобы внезапно напасть на врагов или справа, иль слева, Либо, засев на хребте, тяжелые скатывать камни. 530 Юноша в эти места поспешил по дорогам знакомым И, поляну заняв, укрылся в лесу вероломном.

Дочь Латоны меж тем призвала проворную Опис, Нимфу, средь спутниц ее блиставшую в сонме священном, В свой небесный чертог и с такою скорбною речью 535 К ней обратилась: "На бой снаряжается ныне Камилла, Наш надевает доспех, бесполезный в сече жестокой. Всех мне дороже она. Не сегодня явилась к Диане Эта любовь и зажгла внезапной нежностью душу: В дни, когда был озлобивший всех произволом надменным 540 Свергнут с престола Метаб, то, старинный Приверн покидая, В бегство средь распрей и смут пускаясь, унес он в изгнанье Дочь-малютку с собой и, Касмиллы-матери имя Чуть изменив, назвал в честь нее младенца Камиллой, Шел он, дитя прижимая к груди, в далекие горы, 545 В дебри лесов, а вокруг с оружьем рыскали вольски, Смертью Метабу грозя. И вдруг преграждает дорогу Пенный поток беглецу: с берегами высокими вровень Воды струил Амазен, от дождей разлившись обильных. Хочет Метаб реку переплыть, но, любовью к младенцу 550 Скованный, медлит, боясь за бесценную ношу. И долго Он размышлял, покуда в душе не созрело решенье: Воин могучий, носил он всегда огромную пику, Древком ей прочным служил узловатый дубок обожженный; Лубом дочь спеленав и корою пробковой мягкой, 555 Ловко ее привязал к середине пики родитель; В мощной руке потрясая копье, небесам он взмолился: "Дева, владычица рощ, Латоны дочь всеблагая, В рабство тебе посвящаю дитя! Убегая от смерти, Ныне впервые она твоего коснулась оружья. 560 Дочь, о богиня, прими,- ее неверному ветру Я поручаю!" И вот Метаб, с плеча размахнувшись, Бросил копье; рокотала волна, и над быстрым потоком Пика летела, свистя, унося малютку Камиллу. Сам же Метаб, теснимый толпой, подступавшей все ближе, 565 Кинулся в воду, и вот, торжествуя, берет он младенца Тривии дар - и копье из травы вырывает прибрежной. Люди его не пускали в дома, города не пускали В стены свои, но Метаб не сдавался, свирепый, как прежде: Век проводил он в пустынных горах пастухом одиноким, 570 В дебрях колючих кустов, средь лесных дремучих урочищ Вскармливал дочь молоком кобылицы, не знавшей упряжки, Сам выдаивал он сосцы над губами младенца. Только лишь первый свой след на земле отпечатала дочка, Дротик наточенный дал ей родитель в нежные руки, 575 Стрелы в колчане и лук за плечо повесил малютке. Вместо длинных одежд, вместо сетки в кудрях золоченой Шкура тигрицы у ней с головы по спине ниспадала. Детской рукой метала она нетяжелые копья, Гибкой пращи ремешок раскрутить над собою умела, 580 Был то стримонский журавль, то лебедь добычей Камиллы. В землях тирренских она могла бы невесткой желанной Многим стать матерям, но, одной предавшись Диане, Знает Камилла любовь лишь к оружью и к девственной жизни, Свято блюдя чистоту. Как хотела бы я, чтоб Камиллу 585 Войны так не влекли, чтоб она не тревожила тевкров! Спутницей ныне моей она была бы любимой. Но, коль скоро близка неизбежная горькая участь, С неба, о нимфа, слети, поспеши в пределы латинян. Где завязалась уже при зловещих знаменьях битва. 590 Лук мой возьми и мстящую вынь стрелу из колчана: Раною кто осквернит Камиллы священное тело, Будь он тирренец иль тевкр, пусть своей заплатит мне кровью, Я же в туче ее унесу и под отчим курганом Скрою, прежде чем враг доспехи снимет с несчастной". 595 Так сказала она, и, окутана облаком черным, Нимфа скользнула с небес, рассекая воздух шумящий.