Эндер Виггин - [82]
— Заткнись, — прошептал Эндер.
И она замолчала, потому что увидела, как дрожит его грудь, потому что поняла: ему больно. Она, как Питер, нашла его самое слабое место, и удар попал в цель.
— Я не смогу их победить, — тихо сказал Эндер. — Однажды я буду там, как Мэйзер Рэкхем, и все будет зависеть от меня, а я не смогу ничего сделать.
— Если не справишься ты, Эндер, никто не справится. Если ты их не победишь, значит жукеры заслужили победу, потому что сильнее и лучше нас. Это будет не твоя вина.
— Расскажи это мертвым.
— Если не ты, то кто?
— Кто угодно.
— Никто, Эндер. Я скажу тебе кое-что. Дерись и проиграй — вот тогда ты будешь не виноват. Но если ты откажешься даже попытаться, значит это все ты. Ты убил нас всех.
— Так или иначе я буду убийцей.
— А кем еще ты можешь быть? Человечество развивало свои мозги вовсе не затем, чтобы прохлаждаться у озерца. Первое, чему мы научились, — это убивать. И хорошо, что научились, иначе бы нас не было, а Землей правили бы тигры.
— Я никогда не мог победить Питера. Что бы ни делал, что бы ни говорил. Не мог.
Ага, возвращаемся к Питеру.
— Он был старше. И сильнее.
— Как и жукеры.
Она наконец поняла логику его поступков, вернее, их алогичность. Он мог побеждать сколько угодно, но в глубине души понимал, что на свете существует кто-то способный его уничтожить. Он всегда знал, что его победы — ненастоящие, потому что есть Питер, непобедимый воин.
— Ты хочешь надрать задницу Питеру?
— Нет, — ответил он.
— Тогда разбей жукеров. А потом возвращайся домой и спроси: кто такой Питер Виггин? Посмотри ему в глаза, любимый и почитаемый всем миром, — ты увидишь там поражение. Вот как ты победишь.
— Ты не поняла, — сказал он.
— А по-моему, как раз наоборот.
— Я не хочу побеждать Питера.
— Тогда чего же ты хочешь?
— Я хочу, чтобы он полюбил меня.
На это у нее не было ответа. Насколько ей было известно, Питер никого не любил.
Эндер больше ничего не говорил. Просто лежал. И лежал…
Наконец Валентина почувствовала, что устала от солнца и вся вспотела. Приближался закат, и начинали гудеть комары. Тогда она нырнула в воду и начала толкать плот к берегу. Эндер оставался безучастным, однако его неровное дыхание говорило о том, что он не спит. Когда они добрались до берега, Валентина вскарабкалась на причал и сказала:
— Я люблю тебя, Эндер. Больше, чем когда-либо. Что бы ты ни решил.
Он не ответил. Валентина сомневалась, что он поверил ей. Она взбиралась по склону холма, яростно проклиная тех, кто заставил ее приехать сюда сегодня, к такому Эндеру. Потому что в результате она сделала то, чего от нее хотели. Уговорила Эндера вернуться. И он не скоро ей это простит.
Эндер шагнул в дверь, все еще мокрый после купания. На улице смеркалось, но еще темнее было в комнате, где ожидал его Графф.
— Едем сейчас? — спросил Эндер.
— Если хочешь.
— Когда?
— Как только ты будешь готов.
Эндер принял душ и оделся. Он наконец привык к штатской одежде, но все же чувствовал себя привычнее в комбинезоне или боевом костюме. «Я никогда больше не надену боевой костюм, — подумал он. — Это ведь была игра Боевой школы, и с ней навсегда покончено». Он слышал сумасшедшее стрекотание цикад в лесах, скрежет шин по гравию на дороге за домом.
Что еще взять с собой? Он прочел несколько книг из библиотеки, но они принадлежали дому, их нельзя было увозить. Единственное, чем он обзавелся, — это плотом, который сам построил. Но плот тоже останется здесь.
В комнате, где ждал Графф, теперь горел свет. Полковник тоже переоделся. Он снова был в форме.
Они устроились рядом на заднем сиденье. Машина ехала кружным путем по проселочным дорогам, чтобы попасть в аэропорт со служебного въезда.
— Раньше, когда население Земли еще росло, — заметил Графф, — здесь были только леса да фермы. Поливные земли. Дожди стекают в реки, просачиваются сквозь землю, образуя водоносные слои. Земля глубока, Эндер, и она живая, у нее живое сердце. Мы, люди, живем на поверхности, как водомерки на глади спокойной воды у берега.
Эндер ничего не сказал.
— Мы готовим наших командиров именно так, а не иначе, потому что у нас есть на то причины. Нам нужно, чтобы они думали определенным образом, не отвлекались по пустякам. Поэтому мы изолируем их. Тебя. Отделяем от остального мира. И это срабатывает. Но когда почти не встречаешь людей, когда совсем не знаешь Земли, когда живешь среди металла, за которым космический холод, — так легко забыть, почему вообще надо защищать Землю. Почему мир людей стоит той цены, которую вам приходится платить.
«Значит, вот зачем вы привезли меня сюда, — подумал Эндер. — Вы так спешили и все же не пожалели целых трех месяцев, только бы заставить меня полюбить Землю. Что ж, это сработало. Все, что вы придумываете, работает. И Валентина… Вы использовали ее, чтобы напомнить мне: я вовсе не ради себя стараюсь. И да, я вспомнил».
— В некотором роде я действительно использовал Валентину, — как обычно, угадал его мысли Графф. — И ты можешь ненавидеть меня за это, Эндер, но имей в виду: это сработало только потому, что между вами есть нечто особенное, нечто настоящее. Миллиарды связей между человеческими существами — вот что ты должен сохранить и спасти.
