Энда. Земля легенд - [4]

Ощущение мира и гармонии, охватившее ее душу от соприкосновения обнаженного тела с ледяной водой, было столь всеобъемлющим, что она не ощутила холода. Более того, это омовение стало бальзамом, мгновенно исцелившим боль в лодыжке, а также затянувшим рану, которую разверзло в ее душе одиночество. Она возвращалась в материнское лоно, убаюкиваемая безмолвием первородной жидкости, чтобы родиться заново, так же, как после долгой зимы рождаются растения. Богиня предлагала ей вторую попытку. И это уже была не она, а ламия вод, которой предстояло расчесывать свои волосы золотым гребнем в ожидании появления пастуха, которого она могла бы любить, пока он не увидел бы ее ступни и не сбежал от нее. Старцы селения рассказывали и о ламиях, загадочных девах с четырьмя пальцами на каждой ноге, соединенными перепонками, как у уток или гусей. Эта мысль заставила ее встрепенуться и, стряхнув дремоту, выбраться на скалу. Ее ступни не изменились, и она уже во второй раз услышала собственный смех, хотя, будучи погруженной в воды священной заводи, и в самом деле ощущала себя ламией. Вытянувшись на скале, она вдохнула аромат природы и позволила лучам солнца теплого осеннего дня ласкать свое тело. И вдруг какая-то тень заслонила от нее свет. В небе кругами летал орел, совсем близко, как будто намереваясь на нее напасть. Сделав еще два круга, он взмыл вверх, чтобы скрыться на неприступной скалистой стене, защищающей эту долину. Одновременно он издал крик, заставивший затихнуть гнездящихся в кронах деревьев птиц. Эндару охватило предчувствие того, что с этой гордой птицей она уже знакома и что им предстоит новая встреча.

Бигорра

На рассвете звук рожков разнесся по самым дальним уголкам Энды. Это не было ни призывом на совет племен, ни предостережением о том, что реки вышли из берегов, или об угрожающем посевам пожаре. Рожки звучали целые сутки, не умолкая даже ночью и держа в напряжении жителей обоих склонов Илене, Лунных гор, настолько высоких, что некоторые из самых высоких вершин во время непогоды скрывались за тучами, и деливших Землю Энды на две части. Вскоре стала известна и причина тревоги, извещавшей об очередном вторжении орд самых ужасных варваров, когда-либо нападавших на эти земли. Но в отличие от предыдущих вторжений, когда агрессоры лишь проходили через их территории в поисках других, более богатых стран, в этот раз все указывало на то, что они перешли Великую Северную Реку и Великую Южную Реку, и намерены остаться. Вестники помчались по долинам и равнинам, извещая вождей селений и повелителей главных городов, выступая перед советами старейшин и описывая все увиденное. Всем, кто желал их слушать, они рассказывали, что агрессоры – воины гигантского роста в железных доспехах, как и их лошади и вьючные животные. Они также располагали невиданными боевыми машинами и ужасными животными, которым довольно было одного укуса, чтобы оторвать человеку голову. Они стирали с лица земли селения и уничтожали посевы, убивали мужчин и мальчиков, а также женщин и девочек, которых сначала насиловали. Они грабили все, что встречалось им на пути. Там, где они проходили, воцарялась тишина.

Густой туман повис над землями племени Бигорра, а дороги расползлись жидкой грязью от мелкого, но непрестанно сеющего дождя. В хижине вождя клана из Турбы вся семья собралась перед очагом, завтракая густой чечевичной похлебкой, прежде чем приступить к привычным ежедневным делам. Атта, сын Ансо, с довольным видом поглядывал на своих троих детей, двух парней и девочку, опускавших ложки в деревянную миску, которую мать поставила в центре их маленького круга. Мужчина задержал взгляд на беременном животе подруги и улыбнулся. Десять зим миновало после рождения маленькой Геруки, и вновь Богиня благословила его семя, когда он уже этого не ожидал. Дети были самым большим его сокровищем, и он был уверен, что дитя в животе спутницы тоже будет мальчиком. Мужчина должен был зачинать мужчин, чтобы сыновья его поддерживали, работали, сражались и охотились рядом с ним, а в старости о нем заботились. Его взгляд обежал тело Эрхе, задержавшись на ее лице, и он снова улыбнулся. Судьба была к нему благосклонна, наделив его плодовитой и красивой женщиной. Несмотря на долгие годы совместной жизни и на белые нити, появившиеся в пышных черных волосах спутницы, он желал ее так же сильно, как в тот день, когда впервые привел в свою хижину, победив соседей в сражении за право обладания пастбищными угодьями. Зейану, вождю бьярно из Лескара, не только пришлось уступить спорные пастбища, но также отдать ему свою сестру в качестве компенсации за двух погибших воинов бигорра. Атта знал, что никогда не забудет тот день, когда они впервые остались наедине в его хижине: она набросилась на него, как медведица, защищающая свою территорию, хотя вместо когтей использовала нож, ранив его в шею. Кровь, фонтаном ударившая из раны, превратила фурию в нежнейшее создание. Бросив нож, она усадила его на стул, промыла рану, присыпала ее пеплом и перебинтовала ему шею полосой ткани, которую извлекла из узкого длинного мешка, привезенного из дома брата. После этого она ему отдалась. Он больше никогда не пытался взять ее силой. Ей довольно было провести пальцем по шраму, чтобы напомнить о том, что к числу кротких женщин она не относится.