Энцелад Титан. Галактические законы. Континуум - [7]

Даже Андрей стал побаиваться ее, после того как Давид остался без разрешения на полёты по её вине. Андрей позвонил вчера, в первый раз за все семь лет что я Коммандоркапитан Рессата, после того, как получил известие, что второй пилот рессатского сектора, Коммандоркапитан первого ранга Давид вынужденно составил мне компанию в РРЦ. Правда вчера, уже поздно вечером, Ольга разогнала нас по разным палатам.

А Раари, Сэма и моих стажеров вообще выгнала с территории реабилитационного центра. Так что у Андрея была веская причина поинтересоваться, что тут вообще, собственно, происходит, ведь мой допуск с таким количеством ограничений, что непонятно – есть ли у меня право на полёты.

Некоторое время я размышляю о том, что Сэм сказал мне. Наверное, он прав, мне следует сбежать. Может, я правда никаких инструкций не нарушаю, если я не буду дожидаться, пока Ольга проснется? Но вижу, что поздно согласился с Сэмом – Ольга проснулась и потягивается в кресле. Несколько секунд уходит у нее на то, чтобы сообразить, что я уже встал, и успел переодется. И что Сэм пришел раньше.

– Сэм, ты должен ждать в комнате для посетителей, я же говорила тебе, что посещение разрешено лишь в указанное время. Лан прийдет через пятнадцать минут, – уверенно говорит Ольга Сэму.

– Знаете, вы действительно друг другу подходите. Хотите знать, почему? Вы оба постоянно решаете, что я должен делать. Хотя оба – младше меня, и решать, что я буду делать, должен я, – иронически говорит мне Сэм с таким выражением лица, словно он хочет напомнить мне: ” Что я тебе говорил?”

Тот факт, что Ольга отправила Сэма ждать меня в комнате для посетителей, пугает меня. Я сжимаю зубы и отворачиваюсь, чтобы она не поняла, что я сейчас чувствую. Понимает Ольга, что я на грани паники? За три дня уже было две операции. Этого достаточно!

– Твое состояние беспокоит меня, – Кажется, она уже жалеет, что вчера уговорила, или скорее заставила, свой персонал вернуть мне частичный допуск к полетам.

– Я не хочу здесь находиться. Я ненавижу больницы и медицинские станции! Ты вынудила меня прийти сюда, – отвечаю я ей беспомощно.

– Это – реабилитационный центр, а не медицинская станция и не больница, – возражает мне Ольга.

– Какая разница? – раздраженно спрашиваю я.

Конечно, я могу разнести все вокруг точно так же, как я сделал на Астре-2, или с помощью молекулярной реконструкции превратить окно и дверь в палату в зоны мгновенной телепортации, или поставить на окно и дверь силовое поле, как я сделал вчера с нашей с Давидом больничной палатой. Видимо поэтому Ольга и решила, что в дальнейшем мы будем лежать в разных палатах. Но вандализаровать РРС бесполезно. Я всё равно не могу избежать лечения. Может быть, удастся получить небольшую отсрочку. И то сомнительно. Меня уже невозможно так легко обмануть, как раньше. Мне не пять лет. Я знаю, что ничего не решаю. В лучшем случае решает Ольга. В худшем случае – такие как Михайлов, отец Сэма. Или такие, как Йоран.

Ольга подходит и обнимает меня. Эмпат. Она чувствует, что неопределенность моего положения приводит меня в отчаяние.

Лисенок мой, прости меня. Это не твоя вина, что все так получилось. И персонал твой я довожу не потому, что мне нечего делать. Просто мне очень страшно. Но тебе я это не скажу.

Одного из медбратьев РРЦ, Марка, чуть не уволили из-за того, что я сбежал два дня назад. И он успел рассказать остальным, что я обычно устраиваю, если мне приходится находиться в больнице дольше пятнадцати минут. И мне, и Ольге прийдется идти на компромиссы из-за того, что она была вынуждена взять ответственность за меня. Это будет нелегко. Слишком многое нас связывает. Это будет нелегко и для персонала РРЦ, который будет меня лечить. Я понимаю, что у них тоже нет особого выбора. Как и у меня.

– Разденься до пояса, – тихий голос этой девчонки заставяет слушаться даже Раи и Давида. С Ольгой бесполезно препираться относительно ее инструкций. Я подчиняюсь, хотя с радостью бы сбежал. Нужно было слушать Сэма и уйти, пока была такая возможность.

– Подними руку. Без телекинеза, – уточняет она.

Какую именно, я не спрашиваю. Понятно, что левую, так как с правой никаких проблем. Осколочное ранение левого плеча. Что, собственно, и привело к тому что рука почти не двигается. Это помимо тех осколков, которые были в легком и вообще во всем теле. Михайлов, со свойственным ему юмором, отдал все осколки мне. А может у русских так принято? В Империи тоже много всяких правил, которые меня, выросшего в Солнечной Системе, удивляют.

Ольга смотрит на меня внимательно, словно пытается вычислить, что именно в ее словах мне не понятно и почему я не выполняю полученную инструкцию немедленно. Я послушно поднимаю руку. Чуть-чуть. Движение причиняет боль и я понимаю, что Ольга это заметила.

– Пошевели пальцами, ее серьезный тон пугает. Ну что она привязалась? Мало мне Йорана и Михайлова? И того медиколога из Империи? Но я выполняю ее инструкции, насколько позволяет боль.

– Хорошо, – Ольга кивает мне.

Я немного удивленно моргаю, пытаясь сообразить, что именно хорошего она видит в том, что я едва могу поднять левую руку. Она что, действительно думает, что моя беспомощная попытка удалась? Рука меня почти не слушается, это видно невооруженным глазом. Да еще и больно к тому же. И почти невозможно двигать рукой без помощи телекинеза. И вряд-ли наметилось какое-то заметное улучшение. Хотя Ольга биотелекинетик и медиколог, ей виднее. Может быть она видит прогресс, хотя я не вижу?