Эмоция жалости - [2]

- Согласен, - сказал Уэйнрайт нетерпеливо. - Но груз должен быть застрахован.

- О да, конечно, - Мицукава улыбнулся.

- От любой утраты, - сказал Уэйнрайт.

- Но у нас давно нет аварий по техническим причинам, мистер Уэйнрайт... Страховая сумма выплачивается клиенту только в случае утраты груза, происшедшей вследствие стихийного бедствия или преднамеренного уничтожения груза кем бы то ни было, кроме самого клиента или лица, действовавшего но его поручению.

- Кем бы то ни было - в том числе и гэнкаевцами? - осведомился Уэйнрайт.

- Разумеется...

- Пятьсот тысяч долларов, - сказал Уэйнрайт. - Где полис?

- Вот ваш договор и полис, сэр, - у Дзаэмона все было подготовлено.

Уэйнрайт молча подписал.

- Дзаэмон, организуйте приемку груза, отправление немедленно... А теперь, мистер Уэйнрайт, я буду рад показать нам прекрасные хризантемы моего сада, - Мицукава излучал радушие.

Во взгляде Дзаэмона, упершемся в спину Уэйнрайта, блеснула свирепая, непримиримая ненависть. Выждав, пока патрон и гость скрылись за дверью, он подошел к телефону и набрал номер.

Зеленеющее рисовое поле, аккуратно расчерченное на квадраты, утопало в жарком мареве. Над синеющими вдали горами белела вершина Фудзи. С поля доносилось пение - там по колени в нагретой солнцем воде, согнувшись, передвигались женщины в широкополых соломенных шляпах. На площадке у станционных сооружений разъезда Таруэгава-эки звенели детские голоса.

- Наками, Наками, твоя очередь искать! - маленький Ити с разбегу обхватил девятилетнюю Наками.

- Нет, нет, я не хочу... идите все сюда, давайте считаться... Тосио! Куда ты?

Но Тосио не слушал. Он спрячется так, что Наками его никогда не найдет! Там, за полотном, где в густых зарослях бамбука проходит старый тупиковый путь... Мальчик потихоньку пятился, припадая на ногу, искалеченную полиомиелитом.

А в полумиле от разъезда среди поросших зеленью развалин старой часовни лежал человек, наведя бинокль на рельсы. Человек знал: когда командный импульс его микропередатчика достигнет шпиля небольшой серой башенки, стоящей у стыка главного пути с тупиковым, Камиданоми устремится в тупик и обратится в черный фонтан земли и обломков, а предатель, согласившийся везти американский груз, - в бесплотную тень. Но нужно было ждать последнего момента, чтобы послать импульс. Момента, когда Камиданоми окажется над самой стрелкой; ее нужно перевести буквально под колесами, иначе Электронный Князь успеет вмешаться и вернет стрелку на место... Человек спокойно ждал.

Издалека, со стороны Иокогамы, донесся знакомый глухой рокот экспресса. "Ничего, я успею", - подумал Тосио и заторопился, раздвигая руками колючий кустарник: чтобы попасть к тупиковой ветке, надо было перебраться через полотно главного пути. Вот и насыпь. Тосио вскарабкался наверх, ступил на рельсы - и вдруг услышал, что поезд рокочет уже совсем невдалеке, - по стене бамбуковых стволов мчалась его черпая тень. Не поезд, а демон, ведь поезда не могут ходить так быстро.

Тосио, замирая от страха, побежал через рельсы, но споткнулся и упал. Он лежал, скорчившись и крепко охватив голову руками, чтобы не слышать рева летящего демона.

И тут прозвучал щелчок - резкий, как удар бича. Это сработал мощный электромагнит в нижней части серой башенки, на полном ходу Камиданоми проскочил стрелку и ринулся в двухсотметровый тупик, заканчивавшийся огромной бетонной надолбой. Через мгновение раздался глухой удар, от которого дрогнула земля, потом грохот и скрежет металла, раздиравший душу. Вскоре все стихло. Черное облако взметенной земли медленно оседало на верхушки бамбука. Со всех сторон сбегались женщины, горестно восклицая: "Ма! Кавайсода!"

А Тосио все лежал, прижавшись к рельсам, не смея поднять голову... Кто-то спас его - наверно, бабушка Наоси сотворила молитву.

Было тринадцать часов одиннадцать минут по дальневосточному поясному времени.

Ракетообразная вершина небоскреба Цуру-Кюку-Умпан была резиденцией Дэнси-Дайме, Электронного Князя. Внутри, заполняя всю эту двадцатиметровую вышку, переплетались провода, ассоциаторы и рецепторы. Ажурными кольцами, одно над другим, висели нейристорные сети, хаотически соединявшие тысячи рецепторов с ассоциирующими панелями, - Дэнси-Дайме был сконструирован по последнему слову современной нейродинамики. Здесь не было ни лампочек, перемигивающихся красными огоньками, ни тысячеликих приборных панелей, ни монотонных рядов кнопок. Тишина и полумрак, в котором миллионами путей пробегала электронная мысль, скрещиваясь в узлах возбуждения и отступая перед закрытыми шлагбаумами заторможенных входов.

Дэнси-Дайме не нуждался в помощи людей, в их неверном интеллекте и обманчивых эмоциях. Рецепторы извещали его о каждом движении на рельсовых путях Цуру-Кюку-Умпан. Телевизионные камеры и термолокаторы на локомотивах были его глазами, линии телеманипулирования - руками. Он все видел, все знал и все делал сам, накапливая в памяти по бесконечно малым крупицам драгоценный повседневный опыт.

И все же здесь сидел человек, удобно откинувшись на спинку кресла. Дежурство было однообразным, как всегда: не случалось ничего, что требовало бы вмешательства. Если б не внеочередная проводка Камиданоми, можно было бы обалдеть от скуки: регламент компании не разрешал даже читать на дежурстве. Можно только курить. А тишина... как в сурдокамере для тренировки космонавтов!