Эмоциональность. Как чувства формируют мышление - [39]

Другая функция печали – поддерживать перемену в мышлении, помогающую человеку приспосабливаться. Как психическое состояние печаль мотивирует нас производить трудную психическую же работу переосмысления собственных убеждений и перестановки приоритетов. Она расширяет диапазон обработки информации, чтобы мы могли понять причины и следствия нашей утраты или промаха, а также препятствия нашему успеху. А еще печаль содействует нам, когда мы переоцениваем стратегии и принимаем новые условия, которые сами не в силах изменить, а они при этом, возможно, нежеланны.

То, как мы усваиваем информацию, когда находимся в печали, помогает нам понять, почему все складывается скверно и как изменить ход событий. Такое мышление помогает нам отставить нереалистичные ожидания и цели и направляет к лучшим исходам. В одном исследовании, поддерживающем такой вывод, исследователи симулировали ситуацию на международной валютной бирже, основываясь на исторических показателях рынка за определенный период. Студентам-экономистам и финансистам выдали некоторую рыночную информацию, значимую для определенной точки внутри этого периода, а затем попросили принять торговые решения, при этом давая прослушать музыку, заставляющую их почувствовать радость или печаль[108]. Поскольку то была симуляция и у исследователей имелись данные о том, как на самом деле повела себя валютная биржа, исследователи смогли оценить успех студентов-биржевиков. Участники с печальным настроением вынесли более точные суждения и приняли более реалистичные торговые решения, чем участники с радостным настроем, и в результате получили бо́льшую выгоду.

Конечно, если у нас есть выбор, быть счастливыми или печальными, мы все предпочтем быть счастливыми: пусть эмоции – умственные состояния, направляющие наши мысли, расчеты и решения, но они вдобавок еще и чувства, которые мы переживаем. Состояния мозга, соответствующие эмоциям, обычно изучаются в науке эмоций отдельно от сознательных переживаний. В этой главе я рассказал об эмоции как о режиме психической обработки информации, которая окрашивает наш мыслительный процесс. В следующей главе мы рассмотрим другой, сознательный аспект эмоций – наши чувства.

Глава 5. Откуда берутся эмоции

Мой отец в поздние свои годы замедлился. Останавливался через каждые несколько шагов и избегал любых энергичных физических занятий. Дело было не в недостатке энергии и не в обычных хворях и болях возраста, а буквально в делах сердечных. Этот орган, столь часто ассоциируемый с эмоциями, отвечает и за прокачку крови, а насос – прибор энергоемкий. И вот, когда сердечная стенка стала жертвой скудной циркуляции, насос заработал с перебоями, и отцу, чтобы не перегружать его, пришлось свести физическую активность к минимуму.

В том, что касается нашего долгосрочного благополучия, природа – хозяйка покладистая. Она не повелевает нам отказаться от бекона и молочных коктейлей и не требует постоянных занятий физкультурой. Но в острых ситуациях спуску не даст. Попробуйте поесть человеческий кал – вас сразу же вырвет. Сведи вас со свирепым зверем – вы отшатнетесь. Пройдитесь бодро, когда сердечной мышце недостает крови, – и природа вам возразит. Особенно если учащается пульс, нервы сердечной мышцы отправляют сильный сигнал тревоги мозгу, и возникает мощный удар сокрушительной боли. Эта боль называется стенокардией.

В середине XX века хирурги считали, что нашли ловкое средство от стенокардии. Они рассудили так: если перетянуть определенную артерию в грудной полости, поток крови через обходные сосуды усилится и тем самым улучшит циркуляцию в пораженной области. В физике нередко можно рассматривать ту или иную теорию под разными углами, карябая всякую математику в блокноте. Врачи же принялись выполнять хирургические операции. Теория вроде бы оказалась подкрепленной: пациенты сообщали о значительном ослаблении болей. Вскоре хирурги освоили эту процедуру повсеместно. Зачем подтверждать что бы то ни было контрольными исследованиями, если действенность уже известна?

Однако на этом ясном хирургическом небе все же виднелась парочка облаков. Патологоанатомы докладывали, что им доводилось вскрывать пациентов, переживших в свое время такую операцию, и признаков улучшения кровообращения у них не обнаруживалось[109]. Пусть сами пациенты и говорили, что операция им помогла, их сердца утверждали обратное. Вдобавок исследователи, оперировавшие собак, также подтверждали, что никакого воздействия не увидели. Врачи заподозрили, что улучшения происходили у пациентов в головах.

В 1959 и 1960 годах две команды врачей взялись изучать этот парадокс в контрольных экспериментах, которые в наши дни не допустили бы по этическим соображениям: были произведены и настоящие, и фиктивные операции, после чего сравнили результаты[110]. В фиктивных операциях врачи вскрывали пациентам грудную клетку, обнажали целевую артерию, после чего зашивали пациента, артерию не перевязывая.

Оба исследования подтвердили предположение, что операции воздействовали по психологическим, а не по медицинским причинам. В одном три четверти пациентов, у которых состоялась настоящая операция, сообщили об облегчении стенокардии. Но то же произошло и с пятью пациентами, оперированными фиктивно. Эффект плацебо как он есть.