Эмоциональность. Как чувства формируют мышление - [22]

Битва за поддержание жизни происходит на многих уровнях. «Атомы» жизни – клетки, составляющие человеческое тело, и в каждой отдельной клетке протекают процессы, помогающие отсрочить прирост энтропии. Однако преуспевает клетка в этом не вечно. Воздействие избытка тепла или холода или какое-нибудь неподходящее вещество способно разрушить клетку, прекратить ее существование, прервать ее краткое бытие, или, как сказано в Библии, все произошло из праха и все возвратится в прах[40].

В многоклеточном организме сопротивление беспорядку происходит в бо́льших масштабах. Чтобы регулировать процессы в органах тела и поддерживать определенные параметры их деятельности и тем самым обеспечивать их совместную гладкую работу, направленную на продолжение жизни, у животных задействованы мозг и/или нервная система. Слово «гомеостаз» происходит от греческих слов «одинаковый» и «постоянный» – оно описывает способность живого организма или отдельной клетки поддерживать у себя устойчивый внутренний порядок, даже когда внешняя среда меняется и этому порядку угрожает. Понятие гомеостаза популяризовал врач Уолтер Кэннон в книге 1932 года «Мудрость тела», где изложено, как человеческое тело поддерживает свою температуру, а также прочие жизненно важные параметры – содержание воды, соли, сахара, белка, жира, кальция и кислорода в крови – в приемлемых пределах[41].

Чтобы уберечь гомеостаз от угроз, необходимо постоянно следить за состоянием организма и приспосабливаться. На микроскопическом уровне клетки чувствуют свое внутреннее состояние и внешние условия и реагируют, подчиняясь строго определенным программам, эволюционировавшим в течение многих эпох. По мере развития многоклеточных организмов подобные процессы поддерживала каждая клетка такого организма, однако развились при этом и механизмы более высокого уровня – такие, как ядерный аффект.

Ядерный аффект в этом контексте – определенное состояние нервной системы у высших животных: оно действует как стражник, следящий за тем, чтобы гомеостазу ничто не угрожало, и сообразно направляет действия организма[42]. Как я уже говорил, ядерный аффект с двумя его характеристиками – валентностью и возбуждением – не похож на более утонченные состояния, какими мы традиционно мыслим себе эмоции. И пусть эмоциональный опыт – например, страх – вроде бы порождается сетями нейронов с узлами во многих областях мозга, ядерный аффект коррелирует с деятельностью в двух конкретных.

Валентность – приятно или неприятно, положительно или отрицательно, хорошо или плохо (или где-то в промежутке) – соответствует сообщению «все вроде бы хорошо» или «что-то не так». Возникает это сообщение в орбитофронтальной коре – части префронтальной коры, которая находится чуть выше глазниц[43]. С этой областью связаны принятие решений, управление позывами и подавление поведенческой реакции – все это сыграло свою роль, когда мой отец в ту судьбоносную ночь медлил у заграждения.

Возбуждение как аспект ядерного аффекта – психологическая готовность действовать, то есть скорость реакции человека на чувственные стимулы. Возбуждение – мера этой отзывчивости: сильная или слабая, энергичная или вялая. Возбуждение связано с деятельностью амигдалы, маленькой миндалевидной структуры, которая, как известно, играет определенную роль в производстве многих эмоций[44].

Связь ядерного аффекта с деятельностью орбитофронтальной коры и амигдалы не случайна. Эти структуры, как выяснилось, важны в принятии решений и плотно взаимодействуют с участками чувственного восприятия, а также с областями мозга, участвующими в производстве эмоций и памяти. У этих структур есть постоянный доступ к информации о состоянии тела и об окружающей ситуации. С учетом этих данных ядерный аффект отражает, способствуют ли выживанию гомеостатическое состояние тела и наличные внешние условия, и обеспечивает соответствующий подспудный фон, окрашивающий любой наш опыт и любое предпринимаемое нами действие.

Когда рискуют юнко

Сила ядерного аффекта красиво проиллюстрировал экспериментально Томас Карако, в ту пору биолог у Университете Рочестера, изучавший это явление в 1980-е годы, задолго до того, как оно стало предметом психологического интереса – и даже до того, как возникло само понятие[45]. Для своей работы Карако отловил четверых серых юнко – вид мелких певчих птиц – на севере штата Нью-Йорк, держал их в раздельных авиариях и провел с ними восемьдесят четыре эксперимента.

В одном эксперименте Карако птицам предоставил выбрать между двумя подносами со вкусной для них едой – пшенкой. В подготовительных занятиях юнко выучили, что на одном подносе количество зерен постоянно, а на втором меняется, хотя в среднем равно количеству зерен на первом подносе. В ходе самого эксперимента испытуемым предлагалось одновременно два лотка в разных концах авиария, равноудаленных от насеста с голодной птицей, и ей предстояло выбирать, из какого лотка кормиться. Это похоже на дилеммы, нередкие в дикой природе и в нашей жизни: выбрать нечто гарантированное или попробовать разжиться чем-то получше, рискуя при этом остаться с чем-то похуже.