Эммануэль - [8]

Ариана приподнялась на локтях.

– Дорогая, – обратилась она к Эммануэль, – вы пропустили уникальный случай, визит века, ибо дважды в столетие такого в Сиаме не бывает. В прошлый уик-энд маленький военный корабль бросил якорь в устье нашей реки. Визит вежливости таиландскому флагу. О, если бы вы видели экипаж! А капитан был просто Дионис! Все три дня здесь только и было, что обеды, коктейли, танцы, ну и всякое другое…

Раскованность, нескромные усмешки молодых француженок, окружавших Эммануэль, смущали ее. Ее удивляло, что ее опыт, опыт парижанки, совсем не помогает ощутить себя равной в этом странном обществе. Роскошь и беззаботная праздность этих временных изгнанниц казались ей чрезмерными даже в сравнении с самыми дорогими местами где-нибудь в Отейле или Пасси. И все, казалось, говорило, что у этих созданий нет другой мысли и других занятий, кроме как разыскивать существа их возраста, привычек, взглядов, чтобы соблазнить их или самим оказаться соблазненными.

Но вот одна из них, с дикой гривой волос, разбросанных по плечам и достигающих бедер, лениво поднимается, встает на краю бассейна, зевая и потягиваясь. Ноги ее широко расставлены, и сквозь тонкую ткань бикини открывается перед Эммануэль зрелище потаенных прелестей: выпуклый холмик и широкое бесстыдное отверстие, и это бесстыдство так контрастирует с невинным выражением лица обладательницы львиной гривы.

– А Жан не такой уж и дурень, – заметила она. – Он подождал отплытия «Флибустьера», а уж потом вызвал свою жену.

– И напрасно, – откликнулась Ариана тоном искреннего сожаления. – Она бы имела сумасшедший успех!

– А я не могу понять, как он мог думать, что в Париже Эммануэль в большей безопасности, – засмеялась одна из полуголых девиц. – Разве ею можно пренебречь?

Ариана со все растущим интересом рассматривала Эммануэль.

Кто-то за спиной Эммануэль флегматично прокомментировал:

– Да, видно, ее супруг совсем не ревнивец, раз он оставил ее одну на целый год.

– Не на год, всего на шесть месяцев, – вспыхнула Эммануэль.

Прозрачные бикини девицы с львиной гривой были так близко от нее, что она могла бы, чуть потянувшись, дотронуться до них губами.

– А я считаю, что он правильно сделал, что не привез вас с собой, сказала хозяйка О. – Он почти все время был на Севере, у него даже не было постоянного пристанища в Бангкоке, он останавливался в гостинице, когда приезжал сюда. Это – не жизнь для вас.

Она тут же поинтересовалась:

– Вам понравилась ваша вилла? Говорят, она изумительна!

– О, она еще не совсем закончена, пока что нет мебели. Что мне понравилось больше всего, так это сад. Там такие огромные деревья. Вы обязательно должны посмотреть на них, – проявила учтивость Эммануэль. Кто-то из свиты Арианы задал еще вопрос:

– Так вы собираетесь почти все время проводить в своем прекрасном саду?

– Да ведь теперь все инженеры уже приехали, и Жану не надо будет мотаться в Ярн-Хи. Он будет все время со мной.

– Ну, – сказала графиня, – в городе хватает места. И видя, что Эммануэль не поняла, Ариана пояснила:

– Работа будет отнимать у него лучшие часы. У вас останется и время, и место для встреч с поклонниками. Вот еще одна удача: достойные мужчины этой страны заняты работой меньше, чем наши супруги. Вы водите машину?

– Да, но я боюсь запутаться в этих улочках, это какой-то лабиринт. Жан, пока я не научусь ориентироваться, нанял мне шофера.

– Ну, этому вы быстро научитесь. Я вам помогу.

– Ариана научит! Она вас такому научит…

– Ерунда, – отпарировала Ариана удар невидимой собеседницы. – В этом Эммануэль учительницы не нужны. А вот я сгораю от нетерпения послушать ее рассказы о парижских забавах; Минут права – только в Париже можно распутничать как следует.

– Но мне не о чем рассказывать, – еле слышно проговорила Эммануэль и почему-то почувствовала себя глубоко несчастной.

– Ну, не надо скромничать. Вы можете на нас вполне рассчитывать. Мы все немы, как могила.

– А что рассказывать? За все время, что я оставалась одна в Париже, – тон Эммануэль был очень серьезен, – я ни разу не изменила мужу.

Наступила тишина. Та искренность, с какой Эммануэль сделала свое признание, подействовала на женщин. Графиня взглянула на Эммануэль с подозрением: неужели эта малютка – ханжа? Однако, судя по ее костюму…

– А давно вы замужем? – продолжала она допрос.

– Уже год, – ответила Эммануэль и, желая вызвать у собеседниц зависть, добавила: – Вышла замуж, когда мне только исполнилось восемнадцать…

И поспешила закончить свое объяснение:

– Год замужем и половину этого срока в разлуке с мужем. Представляете, как я счастлива снова увидеть Жана.

И на ее глаза, к ее собственному удивлению, набежали слезинки.

Общество закивало головами сочувственно и понимающе. «Да, видно, это не нашего поля ягода», – подумали все.

– Не хотите ли пойти ко мне, попробовать мильк-шейк?

Эммануэль даже не заметила, кто оказался рядом с ней и задал этот вопрос. Но, взглянув на вопрошавшую, она улыбнулась: лицо ее выражало желание покровительствовать Эммануэль, быть ее руководительницей в новой жизни. И в то же время это было лицо совсем маленькой девочки.

«Ну, не такой уж маленькой, – тут же одернула себя Эммануэль, детство уже закончилось». Тринадцать лет, никак не меньше, но ростом уже почти с Эммануэль. Конечно, до зрелости еще далековато, может быть, это заметнее всего по коже, сохраняющей цвет детства: кожа еще не умеет загорать ровно, не покрывается той солнечной патиной, элегантной, цивилизованной, какой может похвалиться, к примеру, Ариана. Кожа даже кажется какой-то шершавой. Ну, как у цыпленка. Особенно на руках. На ногах она более отполировалась.