Эммануэль. Антидева - [45]

Девушка не встречает всеобщего осуждения на эспланаде, потому что шофер, игнорируя знак «въезд запрещен», подвозит ее прямо к самому небоскребу. Можордом не реагирует на внешний вид Эмманюэь. Лифтер и люди, которые бродят по этажам, тоже не обращают на девушку внимания. Эммануэль горда собой. Дерзость победила.

Терраса над городом напоминает сад, а квартира доктора – виллу посреди этого сада. Фасад увит розами. Фамилия действительно указана на двери.

«Доктор Маре подрезал свои розовые кусты… – подумала Эммануэль. – Нет, – решила она, – такое начало было бы слишком скучным, надо, чтобы история начиналась со встречи с незнакомцем». Снаружи никого, стена, дверь, все скрыто за дверью. Но что именно? Произойдет ли что-то? Или ничего? Осознает ли Эммануэль, в какую историю ввязалась?

«Волчья пасть, – подумала девушка, глядя на дверь. – Если я не вернусь, никто даже не будет знать, где меня искать. Она посмотрела на чудесные камни: что это? Не мрамор. Кремень? По ту сторону у Эммануэль уже не будет сообщников, свидетелей, знакомых. Не лучше ли отправиться к ним? Не лучше ли ограничиться клубом, проверенной территорией?

Эммануэль встряхнулась. Не сдрейфит же она, в самом деле! Она звонит в звонок.

Дверь открывает очень молоденькая горничная в интересном наряде: вместо традиционного саронга сиамских служанок девушка была одета в короткое облегающее платье (чуть ли не короче, чем у Эммануэль) из черной шерсти (в таком-то климате!), с длинными рукавами и тяжелым круглым белым воротником.

Прическа – с челкой и завитками – как и положено типичной субретке, венчалась кружевным треугольником. На длинных ногах (Эммануэль сочла их неимоверно красивыми), тонких как в области щиколоток, так и над коленями – были надеты черные чулки.

– Заходите, пожалуйста, мадам.

Голос был сладким, а акцент настолько слабым, что Эммануэль на секунду приняла девушку за француженку. Но будь та француженкой, откуда у нее эта идеальная кожа оливкового цвета, миндалевидные глаза, высокие скулы? Она разглядывала гостью с невинным (наверное) любопытством. Сказала:

– Мои хозяева ожидают вас.

Эммануэль последовала за ней по длинным прохладным от кондиционеров коридорам. Ноги утопали в мягких коврах, на стенах висели картины великих художников прошлого. Казалось, Бангкок где-то далеко.

Комната, куда Эммануэль привели, была просторной, едва освещенной и хорошо проветренной. Глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть к полутьме, и при слабом мерцании ламп с шелковыми алыми абажурами разглядеть помещение было трудно. Все окна (если таковые имелись) были закрыты ширмами и гобеленами, поэтому с улицы свет не просачивался. Иконы, ценные предметы из дерева, кожаные изделия с гравировками, редкое оружие, книги, старинные золотые статуэтки и монеты – постепенно открывались взору Эммануэль. Мягкая обволакивающая тишина ласкала ухо. Вчерашние знакомые смотрели, как Эммануэль входит в комнату.

Женщина, пригласившая Эммануэль накануне, была одета в бледно-зеленые колготки, мягкие балетки и нейлоновое платье с длинными рукавами. Гостья не смогла понять, какого цвета у женщины волосы. Слава богу, обтянутые нейлоном прекрасные груди выглядели теперь не менее привлекательно, чем в бикини.

Хозяин дома сидел в кресле и смотрел на Эммануэль с флегматичным взглядом. Он был в узких штанах из ребристого бархата, в тонком вязаном свитере и в шелковом платке.

Эммануэль подумала, что перед ней парочка мерзляков. Молодой человек оделся, как для ужина. Эммануэль поразил его лысый череп, удивительный, гладкий, цвета слоновой кости, без малейшего намека на волосы. Внезапно Эммануэль поняла, что у молодого человека нет ни бровей, ни ресниц. Тем не менее ни отвращения, ни страха он не вызывал.

На черном кожаном диване, на спине, в картинной позе лежала абсолютно голая девушка-подросток.

Больше не было никого, субретка удалилась. Хотя… нет! Вот она, стоит в углу, в темноте. Видно, как спокойно вздымаются ее конусообразные груди.

Доктор наконец поднялся, наклонил голову, поцеловал Эммануэль руку и уступил ей свое кресло. Она оказалась рядом с лысым молодым человеком. Гость его представил:

– Мой замечательный друг Георг фон Хоэ.

Про себя Эммануэль поинтересовалась, что же в нем выдающегося.

– Эрик спит, – мягко добавил хозяин.

«Эрик, конечно, имеет право, – вздохнула (опять же про себя) Эммануэль. – Нечего со мной церемониться».

Немец протянул Эммануэль стакан. Все замолчали. Эммануэль показалось, что они тоже уснули.

Чтобы сделать хоть что-то, Эммануэль отпила немного из стакана, потом сделала еще глоток. Лишь осушив стакан, она почувствовала, что напиток с подвохом: у нее сильно кружилась голова. Девушка обиделась, решив, что ее подставили.

– Вы хотите накачать меня наркотиками, – сказала она.

Доктор вновь ожил и пожал плечами.

– В вашем стакане был только алкоголь.

– Значит, хотите меня опоить.

– Следить за дозой – ваша обязанность.

Эммануэль была не в духе, чтобы выслушивать подобные замечания. Она рассмеялась в лицо собеседнику:

– Значит, вы за этим меня вызвали! Рассказать о том, что во всем должна присутствовать мера!