Эмма из Прованса - [3]

Это беда, когда близкий человек так сильно болен и находится только в руках Господа. Бездействие убивает, режет, но потом как бы уже и свыкаешься с этими мыслями. Появляются другие мысли, другие люди, и так продолжаешь жить дальше.

Когда мама заболела, могу признаться сейчас, что была одиноким ребёнком. Отцу также было не до меня, я его совсем-то и не видела, он постоянно в разъездах, и сейчас ничего не поменялось, у него другое развлечение – женщина.

И такой мир печальный и грустный… Как подобное могло произойти? Ведь я молода, должна радоваться молодости, радоваться всему, что у меня есть. Почему же не могу радоваться? У меня не получается, слишком сложно научиться простым вещам.

Как же мне не хватает матушки, как же не хватает советов и объятий на ночь. Словно пустота проникла в мою жизнь и стала злым другом. Грусть и пустота – это двое воришек, обокравших меня в день настоящий и грядущий, а так быть не должно. Остался только дневник, который принимает меня такую, какая есть, и не отворачивается, хотя он молчалив и бездушен. Но я надеюсь, мой дорогой дневник, что обязательно найду в себе силы радоваться и улыбаться. Обещаю тебе.

Я помню голос матушки, которая шептала на ухо:

– Ты сможешь, разглядывай внимательней, – говорила она и учила своим колдовским штучкам. Она говорила, что я такая же, как она. Что стану сильнее и моя магическая сила должна быть во благо.

Я помню её светлые вьющиеся волосы, большие красивые любящие глаза. Она пахла лесными ягодами, этот запах я запомнила на всю жизнь. Мне тогда было где-то лет восемь. Мы были в саду, и с закрытыми глазами пытаюсь воспроизвести сад в своём воображении.

Зелень, а рядом дерево с развевающимися ветвями, с сочными спелыми яблоками, там сидит моя матушка и улыбается, она срывает яблоко с дерева и протягивает мне. А я продолжала сидеть с закрытыми глазами и улыбалась. Матушка олицетворяла богиню женственности, гармонии и любви, она говорила, что если станет когда-нибудь грустно, чтобы всегда себе представляла то, что представляю сегодня, и будет легче справляться с недугом. Я тогда, как правило, ловила каждое её слово.

Она любила щекотать, я лежала в саду и громко смеялась до слёз, потом обнимала матушку и говорила, что очень её люблю. И думала, что она будет всегда со мной и ничто не сможет нас разлучить. Думала, что по утрам она всегда будет плести косы, и её руки будут гладить по голове, а в её объятиях буду скрываться от плохого настроения или грусти. Но всё оказалось не так. Оттого и чувствовала невыносимую тоску, будто сначала вырвали часть сердца, но время шло, и я начала по-другому мыслить, стала улыбчивой, более раскованной и ветреной.

С возрастом изменилась, будто всё забылось: и то, что матушка слегла, и то, что её болезнь сильно на меня повлияла.

Появились первые влюблённые отношения и отвлекли от бренной тяжести. Я стала иной или просто хотела стать другой, забывая о том, какой была ранее, потому что об этом напоминала самая любимая на свете женщина – моя мать, с которой я не могла быть.

Я имела близость и, лишившись целомудренности в раннем возрасте, скрывала это от отца, потому что он не смог бы меня выдать замуж. Слухи ходили, но я пыталась их пресекать, увольняя сначала кухарку, потом свою няньку с помощью жалоб на них отцу. Проделывая такие пакости, снова улыбалась, настроение и молодая кровь играли в моих венах как живая музыка. Я хотела влюбляться, хотелось новых знакомств. Но признаюсь, что всё-таки хотела убежать от мыслей о матушке, о её болезни и от осознания того, что никогда её не увижу прежней.

Мой игривый, ветреный, влюбчивый характер прямо-таки «затащил» на любовное приключение с конюхом, который стал моим первым парнем. Первой тайной влюблённостью. Конюх был утешением, очень милым и симпатичным ровесником. Тогда мне было четырнадцать лет. Я сама его подтолкнула на это, нетерпеливая и игривая, непослушная девчонка.

Днём, каждый вторник и четверг, мы с ним встречались в саду. Его ласки были нежными и приятными. Он много рассказывал о звёздах, о своей мечте, что хочет нарисовать звёздную карту и пройти весь земной шар по этой карте. Я смеялась над его желаниями.

Он говорил о моей красоте и восхищался ею, говорил, что никогда не встречал таких красивых девушек.

Моё белое лицо было подобно сливкам, а белые кудри как копна мерцающих звёзд. Его зелёные глаза всегда блестели, когда говорил об этом, будто светились от счастья, словно он был самым счастливым человеком на свете. Я не знала, любила ли его. Казалось, что это просто мимолётная нежность, и понимала, что у нас не было будущего. А он, наоборот, был так влюблён, что в своих мечтах говорил всегда о нас вдвоём, что всегда буду рядом с ним.

Через полтора года конюх внезапно заболел, подагра настигла его и он скончался. Я скучала по нему, очень скучала. Оплакивая почти целую неделю, носила траур и одевалась только в чёрное – отца в городе тогда не было.

Начала интересоваться модой. Мои любимые платья котарди, которые, в основном, прилегали к телу, были с застёжкой посередине, с рукавами до запястий. Небесный цвет – самый любимый. Заказывала тёмно-лиловые пулены на свою ножку за неделю до выхода в свет. А в волнистые белокурые волосы до пояса любила вплетать золотые тесёмки, поэтому у меня было большое количество различных лент.