Эмма, фавн и потерянная книга - [11]

На ходу проглядывая книгу, я пускала луч фонаря по новым и новым записям, отмеченным фломастером. Кто бы ни писал в эту книгу последним, записи он вел прилежно.

Из главной кухни на первом этаже был проход в холодильную камеру, которую не одно поколение учеников опустошало по ночам. Я тоже была здесь не один раз и быстро нашла все, что искала, да и еще всякую всячину. Нагруженная бутербродом, пакетиком какао и половинкой банана (другую половинку съела еще по пути), я через четверть часа вернулась в нашу комнату и замерла на пороге.

Ханна лежала в той же позе, как и когда я уходила. Она тихонько похрапывала, закутавшись в одеяло, – видимо, спала очень крепко. И комната выглядела как прежде.

Только окно…

Окно снова было раскрыто.

Август 2013 года

Высокоблагородные штольценбургские ученики и этим летом отмечали начало учебного года. Кусочки лосося, которыми ректор Бойерле угощал школьников, были превосходны, но, увы, слишком быстро закончились. Надо было сразу взять себе несколько.

Фредерик Ларбах внезапно стал

героем вечера, потому что починил колонку,

упавшую с подмостков,

когда Дарси де Винтер и Хелена фон Штайн

столкнули его во время своих бурных танцев.

Да, праздник очень понравился.

Почти всем.

3

Сразу после завтрака мы попросили господина Шаде, заведующего хозяйственной частью, посмотреть, нормально ли закрывается окно в нашей комнате. Затем я повела Ханну на довольно запоздалую экскурсию по школе. Вчера я была слишком занята «Первым уроком», чтобы найти время на обход замка. Но сегодняшний день я целиком и полностью намерена посвятить Ханне, чтобы помочь ей освоиться в Штольценбурге.

Сперва я показала Ханне все учебные классы, химическую и биологическую лаборатории, музыкальный зал, расположенный высоко, под самой крышей северного флигеля, класс искусств и конечно же оснащенный новейшей техникой класс информатики. Потом мы заглянули в учительскую, в которой воскресным утром царила звенящая пустота.

Зашли на кухню, где я представила Ханну обеим госпожам Беркенбек (уже оставившим позади свои лучшие годы матери и дочери, носившим на головах одинаковую химическую завивку типа «пудель»), выглядевшим так, будто они постоянно сидели на диетах, а на самом деле замечательным поварихам. Они как раз нарезали гигантскую гору моркови и, едва завидев меня, весело затараторили.

– Эмма, деточка, мы так рады снова тебя видеть. Как дела? Как погостила у мамы? – застрекотала молодая госпожа Беркенбек, но, прежде чем я успела сказать хоть слово в ответ, она разразилась почти десятиминутным потоком слов, в деталях расписав три электронных письма, которые за каникулы получила от своей племянницы Мари. – Она начала вязать, а на прошлой неделе сама приготовила мясной рулет по рецепту, который мы ей послали, помнишь, мам? Было это, наверное, месяца два или три назад. Крошка сделала все, точно следуя нашим советам…

Я, как всегда, с улыбкой слушала госпожу Беркенбек, хотя в жизни не видела ее Мари и меня, мягко говоря, мало интересовало, готовит она, вяжет или же, как мы только что узнали, продолжает мучиться от грибка стопы.

Пусть Беркенбеки считали каждое письмо от далекой любимой племянницы маленьким чудом света, зачитывали до дыр любой журнал мод, только он выходил, и никогда не одевались как следует, обе поварихи были женщинами сердечными и часто, когда я заболевала, варили мне куриный бульон. На последний день рождения они даже испекли для меня огромный торт, украшенный марципаном. В общем, я очень любила их обеих. Они были милыми, но, к сожалению, иногда немного раздражали.

– Ах, самое главное мы еще и не рассказали, – вскинулась старшая госпожа Беркенбек, скорчив шутливую рожицу. – Есть новости насчет Шайенн. Мы недавно наткнулись на один блог и почерпнули оттуда совершенно новую теорию. И еще раз посмотрели новые фотографии в inTouch. – Она перешла на шепот: – Скажу только два слова: Леди Гага.

– Э-э… – протянула я. – А не слишком она молода, чтобы иметь дочь такого возраста?

Женщины обменялись торжествующим взглядом.

– Пускай, – сказала одна из них. – Ну а что насчет младшей сестры? Ну, теперь-то мы приблизились к разгадке?

– Э-э… – снова протянула я и пожала плечами.

В прошлом году в Штольценбург поступила девочка по имени Шайенн, и с того времени обе госпожи Беркенбек молили меня поведать, с какой знаменитостью связана двенадцатилетняя шатенка с короткой стрижкой. Информация о том, что она здесь инкогнито, быстро разошлась по замку. Как и то, что только мой отец знал, кто ее родители. Но мать и дочь продолжали верить в то, что мне-то папа должен проболтаться (он не пробалтывался, но обе поварихи об этом и слышать не хотели).

– Ну, мы хотя бы движемся в правильном направлении? – разочарованно спросила старшая госпожа Беркенбек.

– Без понятия, – сказала я. – Однако позвольте представить вам Ханну Нойлер. Она – наша новая стипендиатка, и у нее непереносимость лактозы.

– Ох, прости, как невежливо с нашей стороны. Добро пожаловать в Штольценбург! – сказала молодая госпожа Беркенбек и посмотрела на Ханну. – А как ты смотришь на продукты из сои? Мари года два назад тоже как-то раз сильно испортила себе желудок… Мам, помнишь? Она заказала в каком-то кафе омлет и…