Эмма - [22]

— Повторите, пожалуйста. Мне очень нравится.

Я исполнила ее просьбу:

Молю: оставь мне все мечты,

Мой свод небес, зеленый дол,

Мои леса, мои цветы,

Холмы, деревья и кусты,

Лазурь речной волны.

Покуда цел прибрежный мой приют,

Где нет мне дела до грядущих бед,

Пусть дни в блаженной радости текут,

И счастье этих сладостных минут

Продли на много безмятежных лет!

Пускай, неспешна и легка,

Под сенью ивовых ветвей,

Струит свой вольный ток река,

Ловя дыханье ветерка,

Лаская край полей.

Душа внимает пенью всех ветров,

И в такт им чередой идут часы,

И сонмы дивных, лучезарных снов,

Как вешний дождь, не знающий оков,

Врываются в мою младую жизнь.

Твердят, что жизнь — тяжелый гнет,

Но для меня она легка.

Меня молитва бережет

От боли, горя и забот,

Как матери рука.

Ребенку недоступен бег времен,

Его вселенная — единый миг.

Не ведая о бурях жизни, он

Душой в мечты о счастье погружен,

Как мотылек, беспечен и игрив.

Сверкает вереница дней,

Как брызги летнего дождя.

В душе — ни страха, ни скорбей,

Лишь благодарностью к Тебе

Она всегда полна.

Пусть неизбежно жизни отцвести.

Что значит Смерть? Смеживший веки сон,

Чтобы сказать прошедшему: «Прости»,

Любить и верить, что в конце пути

Мне в Небесах проснуться суждено.

— Да, — сказала Тина серьезно и наставительно. — Хорошие стихи.

— Не думаю. Вот в оригинале они хорошие.

— В оригинале?

— Это французское стихотворение, я перевела его на английский.

— Это было что-то вроде урока?

— Нет, мне нравится переводить, но не нравится, как у меня получилось. Все же понять, что хотел сказать автор, можно.

— Не знаю, каким словом это назвать. Может быть, «спокойствие» или «мир»?

— Пожалуй, я бы назвала это умиротворением.

— Умиротворение. Умиротворение, — повторила она за мной два или три раза. — Как красиво звучит!

— Это слово встречается в одной старинной оде, написанной на смерть друга. — И я процитировала несколько строк из «Пиндарической оды» Джона Олдэма:[5]

Так сладок был в торжественной тиши

Пленительный покой твоей души.

Был тих и безмятежен твой уход —

Неслышней мягкой поступи часов,

Беззвучней, чем движение планет.

И умиротворением таким

Наполнен был последний легкий вздох,

Что, если б голубь сел тебе на грудь,

Чтоб дать усталым крыльям отдохнуть,

Движенья б он не ощутил ничуть.

Как постоянно дышит тишиной

Морская гладь, и никакой волне

Ее не сдвинуть с места, и смутить

Ее не в силах никакой прибой;

Как ясная небесная лазурь

Не ведает ни туч, ни грозных бурь,

И тщетно Нил ждет от нее дождя, —

Так был твой дух всегда самим собой,

Подобно сказочной земле — такой,

Где неизвестны ни мороз, ни зной.

Тина сказала:

— И это тоже очень красиво, хотя я не совсем поняла. Почитайте еще что-нибудь этого поэта.

— Почти нечего больше. Он умер молодым.

— Тогда прочтите, пожалуйста, французское «Умиротворение» еще раз.

Я повиновалась. Тогда последовало:

— А вы часто этим занимаетесь?

— Чем — этим?

— Переводите французские стихи на английский?

— Нет, не очень. Временами.

— Прочтите еще что-нибудь из своих переводов, пожалуйста.

— На сей раз выберу что-нибудь повеселее. Ты знаешь, как по-французски «вишня»?

Она заколебалась:

— Я знаю только, как яблоко — pomme и груша — poire.

— А вишня — la cerise. Вот стишок, который тоже так называется. Я перевела его для двух своих маленьких племянниц, у их папы много вишневых деревьев в саду. И у Маргарет и Берты всегда праздник, когда собирают вишни: им разрешают собирать их вместе со всеми.

— Я хочу поскорее послушать.

— Тогда слушай:

Зимой тот куст

Был сух и пуст,

Стал по весне

Белей, чем снег.

Потом опали

Все цветы,

Но загляни

Под ветки ты:

Здесь ягодки!

Горят они,

В листве сокрывшись,

Как огни.

Скорей сюда!

Как сладок вкус!

Я в куст поглубже

Заберусь!

Пока я читала, повалил снег и запорошил оконные рамы.

— Какое хорошее стихотворение про вишни, — сказала Тина. — Оно тоже про умиротворение, но какое-то другое. У мистера Эллина в саду есть вишневое дерево, я сама слышала, как он рассказывал. А у вас тоже есть?

— Нет, у меня нет.

— А мистер Эллин угощал вас вишнями из своего сада? Верность правде заставила меня признаться, что такое имело место.

— В прошлом году?

— Нет, в прошлом году он, кажется, угощал только мистера и миссис Рэндолф. Он тогда только недавно переехал в Клинтон-Сент-Джеймс, и ректор с женой были его единственными близкими друзьями.

— А в этом году угощал?

— В этом угощал.

— Вот видите. А в этом году было мало вишен, урожай был плохой. Я знаю. Меня тут не было осенью, но я потом про это слышала. Совсем мало вишен, и все же он дал вам-. Вам, и больше никому.

Я расслышала торжествующую нотку, ясно указывающую, кто имелся в виду под «больше никому». Я поспешила изменить тему:

— Это очень великодушно с его стороны, правда? Смотри, как быстро валит снег! Завтра мы идем на обед к доктору Перси и его жене, а Энни будет обедать с их экономкой-старушкой; тем временем Элиза и Джейн будут готовить говядину и сливовый пудинг для обеда, который они устраивают у своих родителей в день святого Стефана. Как ты думаешь, сумеем мы втроем с Энни перейти через дорогу, не утонув в сугробах?

Но моя хитрость не удалась, как и до того уловка с урожаем вишен: никакой силой нельзя было отвлечь Тинины мысли от добрых деяний мистера Эллина: