Эмблема предателя - [6]

Лучше поспешить. Если опоздаю, тетя Брунхильда меня убьет.

Он еще чуть-чуть поколебался между страхом перед неведомым и страхом перед тетей, и последний одержал верх. Пауль вытащил из кармана маленький ключ от двери для прислуги и вошел в особняк. Внутри всё вроде выглядело спокойным. Он дошел до лестницы, когда услышал из комнат хозяев напряженные голоса.

- Он выскользнул, когда мы поднимались, фрау. Не так-то легко его ухватить, а мы сами еле ноги передвигаем. Уже многие месяцы раны никак не затягиваются.

- Идиоты бестолковые. Меня не удивляет, что мы проиграли войну.

Пауль пересек прихожую, стараясь производить как можно меньше шума. Застывшее у двери пятнышко крови превратилось в широкую дорожку, ведущую в направлении самой большой гостиной особняка. Внутри тетя Брунхильда вместе с двумя солдатами склонилась над диваном. Она энергично терла руки, но когда осознала, что делает, быстро спрятала их в складках платья. Даже укрывшись за дверью, Пауль всё равно задрожал от страха, увидев тетю в таком состоянии. Ее веки превратились в тонкие серые полоски, губы, обычно не выдававшие возраста, негодующе скривились, а властный голос содрогался от ярости.

- Посмотрите, что вы сотворили с обивкой! Марис!

- Да, баронесса, - отозвалась горничная, выступив вперед, так что теперь она оказалась в поле зрения Пауля.

- Поищите покрывало, да побыстрее. Позовите садовника, нужно сжечь его одежду, она кишит вшами. И пусть кто-нибудь известит барона.

- А господина Юргена, баронесса?

- Нет! Только не его, ясно вам? Он вернулся из школы?

- Сегодня у него урок фехтования, госпожа баронесса.

- Он скоро будет здесь. Я хочу, чтобы этот кошмар убрали до его возвращения, - приказала Брунхильда. - Идите!

Горничная прошла мимо Пауля, шелестя юбками и фартуком, но тот не сдвинулся с места, потому что только что заметил в промежутке между солдатами лицо Эдуарда. Сердце заколотилось. Вот кого принесли солдаты, вот кто лежал на диване.

Боже ты мой! Это его кровь.

- Кто виновник?

- Снаряд из миномета, фрау.

- Это вы мне уже сказали. Я спрашиваю, почему мне принесли сына сейчас и в таком состоянии. Прошло шесть месяцев с тех пор, как закончилась война, а от него не было никаких известий! Вы знаете, кто его отец?

- Ага, барон, я уже это слышал. А Людвиг вот - каменщик, а я - продавец. Но снарядам плевать на титулы, фрау. И дорога из Турции была очень долгой. Вам еще повезло, что он вернулся, мой брат, к примеру, нет.

Лицо Брунхильды стало мертвенно-бледным.

- Убирайтесь, - тихо сказала она.

- Очень мило, фрау. Мы вернули вам сына, а вы выкидываете нас на улицу даже без кружки пива.

По лицу Брунхильды мелькнула тень угрызений совести, но она всё равно кипела от злости. Не в состоянии говорить, она подняла скрюченный палец и указала на дверь.

- Вот дерьмо дворянское, - выругался один из солдат, сплюнув на ковер.

Они развернулись, дернув головами и еле волоча ноги. В запавших глазах была усталость и досада, но никакого удивления. Пауль понял, что этих людей мало что может удивить. И когда оба солдата в мешковатых серых шинелях перестали заслонять ему обзор, Пауль наконец-то всё понял.

Эдуард, первенец барона фон Шрёдера, без сознания лежал на диване в странной позе. Его левая рука опиралась на подушки. В том месте, где должна была находиться правая, виднелся лишь кое-как зашитый рукав кителя. Вместо ног торчали два грязных обрубка, из одного сочилась кровь. Хирург отрезал их на разной высоте: левую ногу - над коленом, а другую - под ним.

Асимметричные увечья, подумал Пауль, почему-то странным образом вспомнив сегодняшний урок по истории искусства, когда профессор рассказывал о Венере Милосской. И вдруг понял, что плачет.

Услышав всхлипывания, Брунхильда подняла голову и быстро направилась к Паулю. Презрительный взгляд, с которым она всегда к нему обращалась, сменился ненавистью и стыдом. На мгновение Пауль подумал, что она его ударит, и отшатнулся, упав на спину и закрыв лицо руками. И услышал громкий удар.

Дверь гостиной захлопнулась.

2

В тот же день, неделей спустя после того, как правительство объявило Мюнхен безопасным и начало хоронить тысячу двести с лишним погибших коммунистов, домой вернулись и другие дети.

В отличие от возвращения Эдуарда фон Шрёдера, к их приезду все были готовы. Для Алисы и Манфреда Танненбаумов дорога домой началась в Македонии, штат Нью-Джерси, а оттуда до Гамбурга. Потом в поезде до Берлина, в роскошном купе первого класса, где их нашла телеграмма от отца с указанием остановиться в "Эспланаде" до получения новых известий. Для Манфреда это оказалось счастливейшим за десять лет его жизни событием, потому что в соседнем номере поселился Чарли Чаплин. Актер подарил мальчику свою знаменитую бамбуковую тросточку и даже проводил их с сестрой до такси в тот день, когда наконец-то пришла телеграмма от их отца, сообщающая, что теперь они вполне безопасно могут проделать оставшуюся часть путешествия.

Вот так 13 мая 1919 года, больше чем через пять лет после того, как отец отправил их в Соединенные Штаты, подальше от надвигающейся войны, дети самого влиятельного еврея-промышленника в Германии вышли на перрон номер три на станции Хауптбанхоф.