Элвис Пресли: Реванш Юга - [153]
Конкурирующие фирмы нашли другие способы наварить денег на повальном исступлении. Всего через неделю после смерти Пресли неизвестный певец по имени Ронни Макдауэлл проснулся знаменитым, исполнив песню «Король ушел», — эта пластинка разошлась миллионным тиражом за несколько недель. Его примеру последовал Леон Эверетт, спевший «Прощай, король рок-н-ролла». Начали множиться клоны Элвиса.
Том Паркер понял, что ему никогда не оседлать эту волну. Держа Элвиса под колпаком, он мог влиять на имидж своего певца, но появление легенды о Пресли отняло у него добрую часть его прерогатив. Он постарался заручиться поддержкой Вернона, который официально сделал его защитником своих интересов, но преслимания стала всеобщей и вышла из-под его контроля, поскольку речь теперь шла не только о торговле футболками, фотографиями с автографами и пластинками.
Опрос общественного мнения, проведенный в течение нескольких месяцев после кончины Элвиса Пресли, показал, что это самый известный человек в мире, стоящий наравне с Мао Цзэдуном, «целевой аудиторией» которого был миллиард китайцев. Эта всемирная слава позволила Элвису обрести особый статус в коллективном сознании, заняв промежуточное положение между реальностью и вымыслом. Точно так же, как дом 2216 на Бейкер-стрит в Лондоне, где жил Шерлок Холмс, или набережная Ювелиров в Париже, по которой ходил комиссар Мегрэ, Грейсленд с годами стал местом паломничества всех тех, кто хотел открыть для себя легендарную Америку пятидесятых.
В 2002 году был поставлен рекорд, достойный Книги рекордов Гиннесса: благодаря альбому «30 хитов номер один» король рок-н-ролла беззастенчиво утвердил свое господство, заняв первую строчку в хит-парадах в США, Англии, Бельгии, Испании, Аргентине, Новой Зеландии, Ирландии, Дании, Швеции, Чили, Австрии и даже в ОАЭ. Став героем фильмов, стихов, песен, комиксов, выставок, пьес, детективных романов, ученых исследований и рекламных роликов, Элвис превратился в привычный символ успеха в стране доллара, власти шоу-бизнеса и общества потребления, в знак глобализации универсальной культуры, родившейся из множественной конфронтации.
Четверть века спустя после его кончины пора перейти от историй к историзму, перестать перечислять его разнообразные подвиги и задуматься о его реальном воздействии на свою эпоху. Через семьдесят лет после его рождения, через полвека после выхода его первых записей уже нет смысла подсчитывать, сколько людей покупали его пластинки, а сколько посмотрели его фильмы, нужно понять, как он смог стать культурным маяком своего поколения, а затем предметом поклонения для главных деятелей рок-революции шестидесятых; в чем секрет того, что матери семейства из американской глубинки по-прежнему краснеют, ностальгируя о прошлом, при упоминании о его чувственных блюзах, и при этом его китч занял свое место в пантеоне стиля панк; по какому недоразумению на его наследие сегодня претендует консервативное меньшинство наших демократий, позабывших о его еретических взглядах на отношения между общинами, а интеллектуальная элита упрекает его в присвоении традиций блюза, хотя на самом деле они были его собственными; каким образом, наконец, он смог затронуть общечеловеческие струны, хотя сам замкнулся в полнейшей нарциссической изоляции.
Судьба Элвиса Пресли — плод двусмысленности, на которой зиждется миф об Америке. «История вне мифа не имеет смысла, зато миф интересует нас лишь своим соотношением с историей», — говорит философ от рока Грейл Маркус. Восславив своим парадоксальным примером эпикурейскую и морализаторскую культуру черно-белого южного пролетариата, побочным сыном которого он был, Элвис продемонстрировал реванш Юга над умственными ценностями Севера, унаследованными от Европы эпохи Просвещения.
Его неувядающая легенда напоминает нам о его исторической роли.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
