Еловые дрова и мороженые маслята - [11]

Шрифт
Интервал

Подошел я к окну и открыл клетку.

Вылетел мой скворец пулей - кинулся к забору, сел на жердь, будто упал откуда, и тут же стал прихорашиваться. А потом раза два вскрикнул, да не так, как у меня в клетке, а радостно, звонко, и быстро-быстро полетел туда, где только что большая шумная стая скворцов опустилась на дерево и сразу раскачала высоченный тополь.

Так и не завел я себе скворца до сих пор. А трубу в печке давно переделал.

ПЕТЬКИН СНЕГИРЬ

Был у меня друг - Петька. Жили мы с ним по соседству, всего через два дома, и почти всегда занимались одними и теми же делами. Заведу я себе кроликов, и Петька тут же заведет. Выращу я себе хорошую собаку, и Петька не успокоится до тех пор, пока не раздобудет такого же породистого щенка... Словом, все у нас с Петькой было похоже, кроме одного: не было у него попугая.

Попугая привез я из Москвы, посадил в просторную клетку и стал его учить разговаривать. Правда, надежды на то, что заговорит он, было у меня мало - ведь попугай мой был не какой-нибудь знаменитый какаду, а всего-навсего волнистый, зелененький и совсем небольшой. Когда учить попугая русскому языку мне надоело, открыл я настежь дверку его клетки и разрешил ему разгуливать по всему дому, только на форточку прибил сетку, чтобы мой питомец не улизнул на улицу.

А на улице в это время шел снег, ударили морозы, и попугаю, улети он от меня, пришлось бы совсем худо. И он будто понимал, что на улице сейчас плохо, и очень робко поглядывал через стекло на белые пушистые сугробы, что начали расти у забора. И лишь вечером, когда на улице становилось темно и сугробов за окном не было видно, мой попугай смелее расхаживал по подоконнику и нет-нет да и отваживался поскрести клювом полоску льда, намерзшую на окне.

Ну а когда садился я за стол и принимался печатать на пишущей машинке, попугай был тут как тут, усаживался прямо на машинку и так катался вместе с листом бумаги взад и вперед, взад и вперед, мешая мне печатать и все время норовя ухватить клювом и разорвать лист...

Вот тут-то Петька, если он был в это время у меня в гостях, не выдерживал и начинал выпрашивать занятную птицу.

- Ну отдай попугая. Ну чего тебе стоит - ты уже подержал, а у меня еще не было...

Или так:

- Жадина ты. Для друга пожалел. Я о тебе был лучшего мнения.

Хоть и любил я Петьку, хоть и дружили мы очень крепко, но отдавать кому-то, даже самому лучшему другу, птичку, которая привязалась ко мне, не собирался. Этому учил меня еще мой отец. Отец очень любил птиц и часто говорил: "Птицы редко верят человеку, а если поверят, то поверят до конца и станут очень верными друзьями. А с друзьями расставаться никак нельзя..."

Вот и объяснял я все это Петьке, обещал и ему привезти в следующий раз такого же попугайчика, даже лучше. Но Петька не унимался, всегда уходил от меня обиженный, а потом вообще стал все реже и реже приходить в гости.

Я, конечно, расстраивался и уже почти собрался ехать в Москву за вторым попугайчиком, для своего друга, как вдруг Петька пришел ко мне очень веселый и громко заявил:

- Ну что, съел? Сиди со своим попугайчиком, а у меня такая птица будет, что умрешь от зависти.

Я очень обрадовался, что Петькина грусть прошла, но сначала ничего не понял: какую птицу собирается завести себе Петька? А разгорячившийся Петька продолжал:

- Знаешь, какую птицу? У тебя такой сроду не было. С красной грудкой, и поет еще - не то что твой скрипун: трещит и трещит только...

Попугайчик действительно не умел петь, он только кричал, когда ему было весело или когда видел меня с угощением в руках. И кричал громко и не совсем приятно... Я насторожился: откуда это Петька возьмет вдруг поющую птицу?

- Снегиря я себе заведу. Вот что, - решительно заявил мой друг.

- А где ты его возьмешь? - поинтересовался я, зная, что поблизости от нас нет никакого зоомагазина.

- Поймаю. Да еще самого лучшего.

- Где поймаешь? - еще раз удивился я.

- На рябине. Он теперь ко мне каждый день прилетает - и утром, и вечером. И рябину ест. Пойдем, покажу.

И мы тут же пошли смотреть снегиря.

На самой вершине рябины, что росла у Петьки под окном, действительно сидел снегирь. Он сидел спокойно и время от времени громко подавал голос.

"Фью-фью... фью-фью..." - с перерывами и немного грустно высвистывал снегирь.

Мы остановились, замерли, боясь испугать птицу, и любовались ее малиновой грудкой, сизыми крылышками, белыми штанишками и темной шапочкой.

"Фью-фью... фью-фью..." - снова подала голос красавица птица. И почти тут же в ответ ей с березы, что росла у дороги, прозвучало такое же негромкое: "фью-фью... фью-фью..."

Это была чудесная снегириная перекличка, вечерняя поверка перед близкой морозной ночью. Я не мог оторвать глаз от птиц, а Петька дергал меня за рукав и нетерпеливо шептал:

- Вот этого и поймаю. Он каждый день прилетает - и утром, и вечером.

- Не лови, - отвечал я Петьке, не отрывая глаз от снегиря. - Пусть живет...

- А у меня что - жить не будет? У меня тепло и корма хватит, сердито шептал мне Петька.

- Не лови, - еще тише просил я.

- Поймаю...

И Петька снегиря все-таки поймал. Уж как он перехитрил эту осторожную птицу, не знаю. Прибежал ко мне мой друг запыхавшийся, остановился в дверях и прямо с порога выпалил:


Еще от автора Анатолий Сергеевич Онегов
Карельская тропка

Автор книги, писатель-натуралист, несколько лет жил в Карелии, где вел фенологические наблюдения, изучал поведение животных в природе, рыболовные, охотничьи, лесные и другие промыслы. Эти природоведческие материалы и легли в основу книги. С любовью и волнением описывает автор изумительные природные богатства Карелии — ее леса, реки, озера, животный мир, раскрывай их экономическую и эстетическую ценность, призывая читателя бережно и внимательно относиться к родной природе.


За крокодилами Севера

Анатолий Онегов — замечательный русский писатель, классик литературы, посвященной природе, автор многих книг: «Я живу в Заонежской тайге», «Карельская тропка», «Вода, настоянная на чернике», «В медвежьем краю», «Следы на воде», «Лоси на скалах», «Еловые дрова и мороженые маслята», «Здравствуй, Мишка», «Избушка на озере», «Они живут рядом со мной», «Русский мед», «Диалог с совестью», серия книг «Школа Юннатов»… «За крокодилами Севера» — книга, в которую вошли рассказы о рыбной ловле, написанные в самое последнее время и опубликованные в «Российской охотничьей газете», журнале «Охота и рыбалка.


Здравствуй, мишка!

В этой книге писатель-натуралист Анатолий Сергеевич Онегов рассказывает о своих наблюдениях за бурыми медведями. Два года автор жил рядом с медведями в Архангельской тайге, встречался с ними на лесных тропах, порой медведи сами приходили к нему в гости и не раз удивляли автора книги своим поведением. Медведь — добродушное, покладистое животное, когда его не обижает человек, к такому выводу приходит автор книги. И соседство с медведями в тайге не всегда так страшно, как рассказывается порой об этом в различных историях.


Пелусозеро

В сборнике рассказов и очерков советского писателя Анатолия Онегова перед читателем во всем многообразии показан богатый мир природы. Книга учит понимать и любить родную природу, знакомит с жизнью и повадками обитателей водной среды, воспитывает бережное отношение к рыбным запасам наших рек и озер.Для широкого круга любителей рыбной ловли.


Пескари

В сборнике рассказов и очерков советского писателя Анатолия Онегова перед читателем во всем многообразии показан богатый мир природы. Книга учит понимать и любить родную природу, знакомит с жизнью и повадками обитателей водной среды, воспитывает бережное отношение к рыбным запасам наших рек и озер.Для широкого круга любителей рыбной ловли.


Ряпушка и сиги

В сборнике рассказов и очерков советского писателя Анатолия Онегова перед читателем во всем многообразии показан богатый мир природы. Книга учит понимать и любить родную природу, знакомит с жизнью и повадками обитателей водной среды, воспитывает бережное отношение к рыбным запасам наших рек и озер.Для широкого круга любителей рыбной ловли.