Элька - [13]
Ласковые руки в это время скользят под рубаху операционного костюма, пробираются между лопаток, спускаются ниже, лаская ребра, и ловко забираются под резинку брюк, поглаживая мои бедра. Так, все, вот это уже лишнее…
— Элька, все, не надо так. Все, Элька!
— Влааад! — мальчишка мало что соображает, глаза бешеные, возбуждение уже охватило его тело. Я-то все понимаю, но… не хочу я его. Все-таки мальчик. А он начинает сползать вниз по мне, обцеловывая открытые участки груди, костюм, спускаясь все ниже и ниже. Ну все, Влад, приплыли, похоже, мальчишка счас подарит то, что предлагал в прошлый раз. Говорить правильно не научился, а вот делать, похоже, умеет. Госсподи, как же мерзко все это!
— Элька, хватит, я сказал!
И резко отрывают его руки от себя, отшвыриваю в сторону, Элька отлетает к спинке дивана, тихо вскрикивает. Убил бы гаденыша, такое удумать. Страшно подумать — но еще немного, и я бы сломался. Сам бы подставил требуемые части тела, сделал бы все так, как он захотел бы. Еще немного, и тормоза бы отказали полностью. Да и сейчас что-то надо с собой делать, тело горит, стояк такой, что аж скулы сводит, так хочется щель найти… И все это очень не смешно. Разрядку-то мне ждать не от кого, а малого я и под угрозой смерти не трону.
5
… Влад молча разворачивается и выбегает из сестринской. Что же я наделал! Не хочу жить, не хочу!..
Едва не с визгом, изо всех сил сдерживая истерику, я выношусь на площадку служебной лестницы, прижимаюсь всем телом к леденющей стене — там не топят из экономии, выходим туда покурить, кто курит, конечно, и потрепаться, освежить мозги. Запах табака не выветривается здесь никогда — окна забиты наглухо и зимой, и летом, на подоконнике — железная банка из-под селедки, набитая бычками. Даже при всей строгости приказа о противопожарной безопасности — кого поймаем — уволим, а больных выпишем на …,курить здесь не прекращают никогда. А я стою, уткнувшись лицом в вонючую желтую крашеную стену и постепенно прихожу в себя. Возбуждение ослабевает, хорошо, что до рукоблудства дело не дошло. От пронизывающего холода и резкого запаха «Беломора» — наши ментол не курят, мне становится немного легче… Сейчас костюм и волосы провоняют этой гадостью, огнеопасной смесью…
Есть такая хитрая наука в медицине — врачебная этика и деонтология. По-гречески теос-деос — это Бог, а деонтология переводится как наука о должном. То есть должном поведении с коллегами и больными. Помимо всех пунктов, которые регулируют отношения между сестрами и врачами, между врачами, есть правила взаимоотношений между врачами и сестрами и больными. Так вот, больной для нас — это человек, но глубоко вникать в его жизненные проблемы и вообще в то, что не касается напрямую его болезни — не приветствуется. А любовные взаимоотношения считаются неправильными. Кто бы эти запреты соблюдал! И любили, и женились, и замуж выходили, но все это обычно с недовольством со стороны медицинской общественности-есть у нас и такой термин. Здесь одна хитрая деталь — когда впервые начинаешь лечить, и у тебя что-то получается, то больной для тебя — самое любимое существо. Про это и Булгаков писал, и Феденька Достоевский, и Вересаев. Все так. Но привязываться-то к ним — нельзя! Очень больно потом бывает расставаться, а уж если умирает — то это и боль от потери близкого человека, и обида на профессиональный проигрыш — что помочь не удалось! А я влепился в малого со всей силы, да так глубоко, что и не оторвешь! Обращал бы я внимание на страсти какого-то малолетки с извращенными наклонностями. Соблюдал бы рабочие моменты и слава Богу. А тут же — больно до невозможности; страшно, больно, обидно ему — и мне тоже. Да так больно, что дышать нет сил. Не знаю я, что делать, просто не знаю…
Отдышавшись и пассивно накурившись до полного обалдения вонью дешевых папирос, возвращаюсь обратно в отделение. Нельзя так — помимо меня и Эльки в отделении еще сорок живых душ, то, что сейчас уже глубокая ночь, и все спят — ситуацию сглаживает, но не разрешает, случись что — никто не поможет, потому как медбрат лечит свои подерганные мелким засранцем нервы. Да… Сильно хочется выпить, точнее, нажраться без меры и забыться на краткие мгновения. Все так, только я не пью в принципе- ненавижу пьяных, запах водки, пьяные откровения — отец внушил такое отвращение к себе и всему, связанному с пьянкой, что на всю жизнь хватит… Ладно, это уже детали…
Заваливаюсь в сестринскую и впервые вижу проявление Элькиной сухой истерики. Это я так ее называю… (Даже по прошествии многих дней, сейчас, когда у нас все относительно хорошо, а истерика стала использоваться свиненышем худосочным как наступательно-оборонительное оружие против меня, я и то долго приглядываюсь, чтобы определить — игра это или всерьез — ну, есть признаки, не зря же мы вместе живем долго, но, все равно, в девяти случаях из десяти уступаю — даже если это игра, не стоит мое самолюбие и старшинство тех нервов, которые Элька затрачивает на борьбу. Они и так у него слабые… Да…)А тут — я увидел этот ужас…
Элька сидит на диване, сжавшись в комок, выгнувшись каким-то невообразимым крючком, лицо спрятано в колени, плечи ходят ходуном. Но в сестринской тихо — он не издает ни звука.
Предупреждаю сразу — это слэш — то есть описание сексуальных отношений между однополыми парнерами. И все же — это о том, что может произойти. Иногда.
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
Четырех подруг — Саванну, Глорию, Бернадин и Робин — роднит возраст и стремление обрести счастье. Они не мечтают о чем-то сверхъестественном. Их представления о счастье гораздо прозаичнее — встретить достойного человека и жить с ним в мире и согласии. Каждая идет к цели своим путем, преодолевает свои трудности и в итоге находит свою любовь. Может быть, она не совсем идеальна, но кто вспомнит об этом…
Четыре женщины дружны уже более двух десятков лет, еще с тех пор, когда снимали вместе квартиру в Лондоне. Знакомьтесь: Кейт — разведенная, добросердечная, ответственная; Элли — бесстрашная журналистка, ведет одну весьма ядовитую и остроумную рубрику; Джеральдин — жена и мать, столп общества в своей деревне; и, наконец, Наоми — прекрасная, беспомощная Наоми.Все триумфы и невзгоды взрослой жизни они преодолели вместе, всегда готовые прийти на помощь друг другу. Однако одно предательство послужило началом конфликта, из которого ни одна не вышла невредимой.
Сонал не желает ни видеть, ни слышать Криса. Он пытается вымолить прощение у неё, но терпит одни неудачи. Сонал сближается с его лучшим другом — Треем Гэмптоном, но и Джон не покидает Сонал. Он мечтает о том, что они будут вместе.Тем временем, Фиби пытается насолить Сонал, таким образом, отомстив ей за их с Крисом разрыв. Фиби хочет вернуть Криса и пойдёт ради этого на многое…Как изменятся отношения между героями? И чем всё это закончится? Кого, всё-таки, любит Сонал?
Что значит, не везет с личной жизнью и как с этим бороться? Что делать, если ты молодая, симпатичная и далеко не глупая девушка, а счастья все нет и нет? Неужели все настоящие мужчины вымерли вместе с мамонтами, оставив вместо себя лишь занудных ботаников и безмозглых качков? А быть может дело в самой себе? Возможно, стоит перестать мечтать о принцах на белом коне, точнее на черном Range Rover, и просто осмотреться по сторонам? Того и гляди где-то на горизонте замаячит то самое, такое долгожданное счастье… Тем более, когда сама судьба толкает тебя к нему, а случайное стечение обстоятельств оказывается не таким уж и случайным…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Киноактер — звезда первой величины и молодая преуспевающая киносценаристка впервые встречаются на съемочной площадке, но до этого она столько раз видела его на экране, что успела по уши влюбиться. Собственно, и главного героя своего нового фильма Лейн Денхэм писала с синеглазого неотразимого Фергюса Ханна, о котором, разумеется, знала из кинофильмов с его участием и из прессы.Но он оказался совершенно другим, тонким, чутким, мужественным и заботливым, не похожим на созданный падкими на сенсации журналистами расхожий образ сердцееда и ловеласа.Впрочем, вблизи свет кинозвезды совершенно ослепил ее, и юной Лейн приходится многое пересмотреть в себе и в своем взгляде на мир, прежде чем она привыкает открыто, не отводя глаз, смотреть на возлюбленного.