Елизавета. Золотой век Англии - [55]
И у него были все основания для надежд. Эссекс, несмотря на его нескончаемое бахвальство и распускаемые его сторонниками слухи о том, что по вечерам королева играет с ним в карты, очевидно, не состоял с Елизаветой в столь же теплых отношениях, что его приемный отец. Наиболее явным доказательством тому было отсутствие у юного графа ласкового прозвища. В моменты наибольшей близости она могла использовать обращение «Робин», но так ни разу и не назвала его «Роб» или «мой милый Робин». Казалось, никто и никогда не сможет заменить ей Лестера, ее любимые «очи»[437].
И все же королева предприняла некоторые шаги для укрепления финансового положения графа. В начале 1588 года она позволила ему взять в долгосрочную аренду Йорк-хаус, один из богатейших особняков в городе, расположенный на улице Стрэнд неподалеку от Лестер-хауса. По традиции, Йорк-хаус служил официальной резиденцией лорд-канцлера, но Хэттон уже получил во владение особняк Или-Плейс в Холборне и еще в одном доме не нуждался. Елизавета пошла еще дальше, 12 января 1589 года передав Эссексу откуп на налог на сладкие вина, приносивший значительный доход и ранее также принадлежавший его приемному отцу[438]. Но и этого оказалось мало: долговые обязательства Эссекса были непомерно велики, и его кредиторы настойчиво требовали возврата денег. Тогда в надежде заслужить всеобщее признание и обрести славу героя и защитника протестантской веры он решил отправиться на войну с королем Филиппом. Эссекс наивно верил, что захват земель и разграбление сокровищ испанского монарха поможет ему расплатиться по долгам, и был совершенно убежден, что приведет английские войска к триумфу. По примеру Рэли, он занялся исследованием карт, а также изучением греческой и римской военной стратегий[439].
С того дня, когда была разбита Непобедимая армада, мысли многих при дворе были заняты возможной контратакой Испании. Сэр Фрэнсис Дрейк настаивал на немедленной высадке войск Ее Величества на испанский берег. Бёрли выдвинул более скромное предложение: он полагал, что английскому флоту следует нанести удар по остаткам Армады, сильно потрепанной штормом и с трудом прокладывавшей путь домой где-то между Ирландией и Испанией. Наиболее вероятным, впрочем, казалось, что одобрен будет план самой Елизаветы: королева намеревалась приказать Дрейку перехватить в водах Атлантики корабли Филиппа, груженные сокровищами, стоимость которых на тот момент могла достигать 3 млн фунтов (по сегодняшним меркам — 3 млрд). Усилия англичан окупились бы уже в том случае, если бы им удалось отбить у конвоя хотя бы одно или два судна, перевозившие сундуки с серебряными и золотыми слитками. При этом королева выступала категорически против рискованного военного похода на материковую часть Испании[440].
Все изменилось со смертью Лестера. Горе по ушедшему из жизни другу заняло все мысли Елизаветы. Тем временем Дрейк, объединив усилия со своим давним товарищем сэром Джоном Норрисом, ветераном голландской военной кампании, разрабатывал новый амбициозный и трудновыполнимый план, сочетавший в себе все выдвинутые ранее и, казалось бы, несовместимые друг с другом идеи. Морское сражение с судами испанского военного флота, которые Филипп всегда отправлял к Азорским островам для сопровождения своих кораблей с сокровищами на завершающем этапе их путешествия, было бы весьма рискованным, поэтому Дрейк и Норрис избрали иную цель — порты Сантандер и Сан-Себастьян на северном побережье Испании, где стояли на ремонте уцелевшие суда Армады. Дрейк и Норрис планировали в ходе внезапного набега разграбить и сжечь испанские суда, а затем ни много ни мало осуществить полномасштабное вторжение на территорию Португалии, свергнуть Филиппа с португальского престола и возвести на трон его соперника. В том случае, если у них останется достаточно времени и ресурсов, они намеревались также захватить и использовать в качестве военной базы на протяжении всей кампании один из островов Азорского архипелага, после чего — разыскать и перехватить испанские корабли с сокровищами в Атлантике[441].
C тех пор как Филипп сумел доказать законность своих притязаний на португальский престол и был коронован в 1581 году, другой претендент на трон — Антонио I, приор из Крату и незаконнорожденный внук короля Португалии Мануэла I, — жаждал отмщения. Антонио сумел целым и невредимым добраться до Парижа с драгоценностями португальской короны, а затем попросил убежища в Англии и поселился в районе Степни, в нескольких километрах к востоку от Лондона. Елизавета в отношениях с ним бросалась из крайности в крайность: она была не против оказывать ему протекцию и потакать его желаниям, но лишь до тех пор, пока у него оставались деньги и пока это казалось выгодным ей самой.
