Элитология Платона - [4]

Наконец, есть еще целая группа работ различных по своим элитологическим направленностям, но единые в том, что авторы этих трудов совсем не используют Платона в качестве авторитета в области элитологической теории (Т.Карлейль 1994; У.Джеймс 1993; Г.Лебон 1995; Ч.Ломброзо 1992; К.Мангейм 1993; Р.Арон 1993; Н.Смелзер 1994). Эта группа авторов совершенно спокойно обходится и без элитологического наследия Платона, что делает их работы крайне интересными при сопоставлении этого их теоретического материала с традицией афинского Академика.

Все это позволяет нам сделать вывод о том, что изучение Элитологии Платона в предшествующее нам время происходило стихийно и не бралось как отдельное платоноведческое направление, имеющее свою теоретическую ценность и цельность. Изучение элитологического наследия Платона позволит нам установить не только истоки элитологии как самостоятельного научного направления, но и проследить саму эволюцию идеи избранности и ее связь, в частности, с философией. Важность настоящего исследования видится еще и в том, что Платон действительно является патриархом элитологии и, как знать, что было бы с этой наукой, если бы эта тема прошла мимо внимания первого афинского академика?! Но в том-то и весь Платон, что тема аристократии духа была его родной темой, была частью его мировоззрения, так как он сам был до мозга костей аристократ и аристократ с большой буквы. Если Цицерон и Сенека являются символами римской аристократии духа, то Сократа и Платона можно назвать аристократическим олимпом Эллады.

Неудивительно поэтому, почему именно Платон является крестным отцом античной элитологии, почему современная элитология ему обязана буквально всем, ибо нет ни одной элитологической темы, где бы Платон не проявил себя как элитолог. Наш интерес к элитологическому наследию Платона определен именно тем влиянием, который он оказывал на элитологию на всем протяжении ее исторического развития. Не будь Платона — элитология была бы отброшена в своем развитии на несколько столетий назад и ей предстояло бы еще много узнать, прежде чем подойти к тому рубежу, на котором она сегодня находится. Поэтому первейший долг элитолога заключается в том, чтобы воздать должное этому великому человеку, восстановить и повозможности реабилитировать его элитологическую систему в том ее исконном виде, в коем она явилась отцу элитологии на заре этой науки…

Часть I. Проблема элитологии в платоноведении. (критика и апология платоновской элитологии)

«…вся западная философия есть платонизм.»

М.Хайдеггер

«Мы живем одной общей жизнью с Платоном, одним духовным опытом, мы встречаемся с ним внутри духовной жизни, в ее глубине.»

Н.А.Бердяев

Глава 1. Платон как элитолог (предварительные замечания)

Существует легенда, что Платон перед смертью видел во сне, будто он превращается в лебедя и, перелетая с дерева на дерево, доставляет множество хлопот птицеловам, которые не могут его поймать. Услышав про этот сон, Симмий из Фив, тоже ученик Сократа, сказал, что все будут пытаться понять мысли Платона, но никто не сможет, и каждый станет толковать его по-своему, ибо платоновский слог столь приятен и складен, что доступен всякому, «как бы он за них ни взялся».[8] Олимпиодор добавляет к этому, что душа Платона всесторонне гармонична и поэтому воспринимается другими (не столь гармоничными) сознаниями разнообразно.[9]

ПЛАТОНОВЕДЕНИЕ. Платоноведы утверждают, что образы Платона и его философии, кто бы и как бы ни обрисовывал их, обречены оставаться незавершенными. На каждом следующем этапе развития человечества, философское постижение платоновского наследия начинается сызнова. И любое другое историческое состояние, да и разнообразие экзистенциальных коэффициентов жизни тех, кто пишет о Платоне, всякий раз высвечивает какие-то новые стороны его философии, которые раньше не представлялись особенно важными.[10]

По мнению некоторых авторов, трудность понимания философии Платона состоит в отсутствии ее систематического изложения. Поэтому ее приходится постоянно конструировать из множества разнообразных диалогов Платона, где спорящие стороны часто не приходят к ясно выраженному выводу.[11] Таким образом, сама платоновская диалектика выступает здесь неким косвенным препятствием в понимании цельности философии ее автора. Как отмечал В.Ф.Эрн «в каждом новом диалоге Платон восполнял пробел своей философии. Платон весь в становлении и порыве».[12] Поэтому права известная латинская поговорка, что Платон писал даже тогда, когда умирал: «Plato scribens mortuus est». К этому необходимо добавить так же пронизанный поэзией слог Платона, что его сильно отличает от научного стиля его ученика Аристотеля: образ речи Платона по Аристотелю «средний между поэзией и прозой» (Диоген Лаэртский. III, 37,). По подсчету В.Шмидта, Платон, как мастер слова, оперирует 9900 словами. Больше него имеет словарный запас в 10400 слов лишь Лукиан из Самосата (ок.120 — ок.190).[13]

На протяжении веков, Платон обрел множество ликов, и именно в этой многоликости секрет обаяния платонизма, пронизывающего всю духовную историю Европы. Начиная с философов Академии, сложилась традиция чтения Платона в ключе метафизики и гносеологии, что указывало на то, что в теории и познании идей нельзя обойтись без опоры на платонизм. Впоследствии, в неоплатонизме была найдена аутентичная форма платонизма в религиозной проблематике, в предвосхищающем ожидании божественного, в мистическом измерении, в котором исполнена большая часть диалогов. Уже в ХХ столетии, по мнению Дж. Реале и Д.Антисери, возникла третья интерпретация, которая усматривает сущность платонизма в этико-политической проблематике; в том, что он отталкивается от прошлого, не принимая его почти во всем, по крайней мере, в самой ценности этого прошлого. В Письме VII Платон определенно заявляет, что его истинной глубинной страстью всегда была политика. Наконец, в последнее время ученые вновь вернулись к ландшафту устной диалектики в том смысле, что так называемые последние истины», по убеждению Платона, не могут быть выражены письменно.