Элита. На дне класса - [13]

Горку задевало охлаждение подруги, ее напускное лицемерие и нежелание открыться, но еще больше его расстроило, что она пошла жаловаться учителю, как будто они в детском саду.

Они долгое время были друзьями и ссорились миллион раз, но никогда не жаловались. Они всегда улаживали разногласия. Иногда даже дрались (когда были маленькими), ссорились и порой теряли грань уважения друг к другу, жарко спорили… но ябедничать как мелкая девочка… это было совсем не похоже на Мелену и вообще не похоже на поведение человека ее возраста.

Даже если накануне он, Горка, вел себя как придурок, то Мелена знала, что он разумный парень, пусть и не очень образованный, и с ним можно поговорить.

Горка всегда умел поставить себя на место других людей, и Мелена была в курсе этого, поэтому он совершенно не понимал такого незрелого поступка экс-подруги. Незрелым-то всегда был он. Тем, кто звонил в дверь и убегал. Тем, кто тырил сладости из магазина. Тем, кого ловили на дурацкой лжи, причем настолько часто, что всем было смешно, и остальные хохотали над ним. Горка оказался хорошим парнем, черт возьми (по крайней мере, он так думал), и вот как-то несправедливо, что Мелена растоптала столько лет дружбы, столько хороших воспоминаний.

Например, когда они оба отравились тортильей и попали в больницу. Когда они не спали тысячу часов, играя в «Зельду»[11], пока почти не прошли ее до конца. Когда впервые закурили вместе. Когда влюблялись прямо как последние идиоты, переставали любить и умирали от этого. Когда хотели основать группу в период увлечения эмо, который длился две недели. Или когда к ним явился насмешливый дух на спиритической доске…

Одним словом, прекрасные или болезненные, но важные воспоминания, которые обозначают вполне конкретный этап жизни.

Они пронеслись перед Горкой, словно призрак прошлого Рождества, он пережил еще раз все те моменты, к которым была сопричастна Мелена, и трансформировал их в один, очень четкий и искренний вотсап.

Мелена, ты идиотка.

Если вы спросите любого человека старше сорока о подростковом периоде, то он скажет, что это тяжелое время, эмоционально сумасшедшее, когда все гиперболизировано. Забавно, что взрослые говорят одно и то же, отвечают именно так, но потом абсолютно легкомысленно относятся к конфликтам тинейджеров, преуменьшая их и принижая глупые проблемы своих детей. Когда вы подросток, вы переживаете все с большой интенсивностью, но ничего не понимаете, пока не вырастете и вас не захлестнет шквал остальных проблем (а ведь на самом деле ваши юношеские истории ровным счетом ничего не стоили, и не следовало страдать, но именно в тот момент прошлого у вас нет выбора).

Итак, вы не выбираете, будете ли мучиться из-за проблем, получите удар или начнете плакать до рассвета… Хотя иногда именно в подростковом возрасте вы можете быть чуть-чуть эмоциональным мазохистом, но обычно все проходит, однако никто не может избежать ран разбитого сердца, предательства, тем более, если вы не защищены. Конечно, полученные пули – метафорические, но ранят они точь-в-точь как настоящие.

А если нет, то скажите об этом Пауле, которая в тот же день получила удар дротиком прямо в лицо (правда, его никто не бросал и он буквально застыл в воздухе), она сама приблизилась к нему и без лишних слов получила в лоб.

Ее дела с Самуэлем шли довольно хорошо. Поскольку отношения складывались между ней и ее внутренним миром, не нужно было объясняться с собой, ждать ответов или чего-то еще. Ей оставалось только переживать чудеса, из которых складывалась тайная любовь, и стараться как можно меньше испытывать боль из-за того, что объект недосягаем, находится слишком далеко, хотя вроде бы и близко, а она чувствует себя незаметной и нерешительной девчонкой. Иногда Паула ощущала себя во всей этой истории так, как если бы она была великой начинающей певицей, которая участвовала в испанском конкурсе талантов «Операция “Триумф”», но в день финального кастинга потеряла голос из-за кондиционеров или промокла под дождем.

Она не сомневалась, что они с Самуэлем идеально подходят друг другу, но два внешних фактора мешали парню узнать об этом: первый – ее неуверенность и панический страх отказа, а второй – Марина. Вот почему каждый взгляд Марины на новенького изводил ее. Когда же Паула видела, как они дурачились в коридоре, ее сердце колотилось, и бедняжка испытывала почти физическую боль: ведь оно разбивалось вдребезги, а давление в солнечном сплетении практически не позволяло ей дышать.

Именно это она и испытала, наблюдая, как они вместе выполняют работу и сидят на берегу пруда. Паула шла по мосту и обнаружила, что они улыбаются, делают селфи, хихикают и хлопают друг дружку по плечам. Она не могла отрицать очевидного. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь сказал: «Не волнуйся, Марина – лесбиянка» или «Не волнуйся, у Марины уже давным-давно есть бойфренд, и она верна ему, а с Самуэлем она просто по-приятельски общается», – но Паула точно знала, что это ложь.

Марина не лесбиянка и ни с кем не встречается, поэтому увиденное означало только одно: они нравятся друг другу… что, конечно, было очевидно.