Эликсир жизни - [89]

Септимус кивнул:

– Мы дома, Джен. Это Старый путь. Он очень-очень старый. Он идет глубоко под землей, даже ниже Ледяных туннелей.

– Где тогда старый Марцеллий? – устало спросила Дженна. – Ты же думал, что он встретит нас, если знает, что мы придем.

– А ты попробуй через пятьсот лет вспомнить какую-нибудь мелочь, Джен. Мне кажется, он вообще плохо понимает, что происходит. Ходит где-то тут. Пойдем, надо уходить отсюда.

С видом бывалого путешественника Септимус зашагал по туннелю, а Дженна, прижимая к себе Уллра, поплелась следом. Они шли молча, погрузившись каждый в свои мысли – о Нико.

Какое-то время спустя Дженна сказала:

– Если Нико никогда не пройдет сквозь двери, как он найдет дорогу назад?

– Нико найдет ее, Джен, не сомневайся, – ответил Септимус, хотя на самом деле был уверен в своих словах меньше, чем могло показаться. Еще недавно Нико решил, что муравей на карте – это тропа, и в результате они заблудились в Лесу.

– А Снорри… Мне она так нравилась.

– Да. И Нику тоже. В том-то все и дело, – немного сердито ответил Септимус.

Все это время Уллр не издавал ни звука. Рыжий кот с черной кисточкой на хвосте спокойно сидел на руках у Дженны, и его дух был где-то в другом месте, в далеком прошлом со своей хозяйкой.

А на расстоянии пятисот лет Снорри Сноррельсен сидела потерянная и несчастная на берегу реки. Но, вглядываясь в даль, она увидела Старый путь и длинные ряды шаров вечного огня. И хотя она сама не понимала, что это видение, она знала, что смотрит через глаза Уллра.

На Старом пути холод пробирал насквозь. Дженна и Септимус укутались в плащи младших поваров, но все равно дрожали каждой клеточкой своего тела. Грубая ткань плащей волочилась по широкому гладкому тротуару и шуршала, точно крылья летучих мышей в сумерках.

Марцеллий ожидал их у подножия ступенек из ляпис-лазури. Он сидел, прислонившись к камню и закрыв впалые глаза. Дженна испугалась при виде дряхлого старика и еще сильнее прижала к себе Уллра – так крепко, что Снорри где-то далеко охнула от внезапной боли в ребрах.

– Он… он же не умер? – прошептала Дженна.

– Пока нет, – ответил дрожащий голос, – хотя разницы не вижу.

Старый Марцеллий облизал пересохшие губы и уставился на Септимуса, как будто пытался что-то вспомнить.

– Ты тот мальчишка с эликсиром? – спросил он, глядя на них слезящимися глазами.

Септимусу даже показалось, что он узнает в этом взгляде что-то от молодого Марцеллия.

– Я сделаю его завтра, когда наступит парад планет, – сказал Септимус. – Помнишь? Ты сказал мне положить эликсир в золотой ящик с символом солнца и бросить в реку.

– Толку мне от солнца? – фыркнул старик.

– Я положу эликсир в ящик, как и обещал, – терпеливо сказал Септимус. – А потом, помнишь, ты обещал дать мне знать, что получил его, вернув летающие чары.

Марцеллий улыбнулся, и его кривые зубы сверкнули красным в отблесках огней.

– Теперь припоминаю, Септимус. Я не забываю своих обещаний. А ты рыбак?

Септимус мотнул головой.

– Сдается мне, ты им станешь, – усмехнулся Марцеллий.

– До встречи, Марцеллий.

– Прощай, Септимус. Ты был хорошим учеником. Прощай, моя дорогая Эсмеральда. – И старик снова закрыл глаза.

– До встречи, Марцеллий, – попрощалась Дженна.

Когда они наконец поднялись по длинной винтовой лестнице, перед ними предстало зеркало. Септимус вспомнил, как в прошлый раз стоял здесь, и сейчас с трудом мог поверить, что сумеет пройти сквозь него. Он долго не мог решиться вставить ключ в углубление над головой. Он видел, что оно не похоже на Истинное зеркало времени. Нет больше головокружительного ощущения глубины и замысловатых завитков времени. Это зеркало казалось пустым и тусклым и напоминало обычное зеркало с неудачным серебряным покрытием.

– Пора идти домой, – прошептал Септимус.

– Так… мы просто пройдем через него и окажемся в гардеробной? – спросила Дженна.

– Наверное. Давай проверим.

Септимус взял Дженну за руку, но девочка отдернула ладонь и в последний раз оглянулась.

– Ник еще не прошел, Дженна, – тихо произнес Септимус. – Я все время прислушивался, но его пока здесь нет. На Старом пути не слышно ничьего сердца, кроме твоего, моего и… Марцеллия. Его сердце бьется раз в пять минут.

Септимус осторожно потрогал поверхность зеркала. Рука прошла внутрь и словно окунулась в миску с холодной водой.

– Пойдем, Джен, – тихо сказал он.

Взяв Септимуса за руку, Дженна шагнула за ним в зеркало – в мир, где было их место.

Их встретил оглушительный вопль. Марсия вскочила со своего места за столом в Алхимической лаборатории и уронила на ногу огромный том с вычислениями. Джилли Джинн бросилась к ней.

– Что стряслось, Марсия? – воскликнула Джилли, примчавшись из семикратно загнутого коридора, который вел в лабораторию. – Ловец мышей вчера всех переловил, он мне поклялся. Здесь не должно быть ни одной… Ах ты, невероятно – зеркало!

– Септимус! – вскрикнула Марсия и пнула книгу в сторону, а точнее – в зеркало. – Ах, Септимус, Септимус!

Она заключила появившегося из зеркала Септимуса в объятия и начала кружить, чем напрочь сбила его с толку, потому что Марсия никогда никого не обнимала.

Счастливая Дженна наблюдала за всем этим и радовалась, что наконец-то исправила ошибку, которую совершила. А потом вспомнила про Нико и ударилась в слезы.