Эликсир жизни - [46]
Конкрета достала молоток и собственноручно открыла ящик. В нем находился маленький аппарат из черного дерева со множеством катушек, детекторов и лампочек. На внутренней стороне крышки было написано: «Соедини провод, обозначенный буквой X, с гнездом твоего радиоприемника».
Конкрета исполнила это и в то же мгновение на экране на стене появился Борис в своем элегантном, хорошо выглаженном кимоно. За его спиной видна была его лаборатория, а рядом стоял маленький аппарат из черного дерева, такой же точно, как только что описанный.
— Конкрета, — сказал Борис, — не думай, что я не могу понять чувств женщины. Они даже соответствуют чувствам, живущим в моей собственной груди. Техника, которой ты так легкомысленно возмущалась, привела и на этот раз человека к победе и поможет нам пережить разлуку. Я три года работал над новым открытием в области радио. Теперь задача решена. И не доставляет ли тебе радость, Конкрета, победа моего разума?
Видишь ли, — продолжал он, когда девушка только нетерпеливо махнула рукой, — мы до сих пор могли заменять присутствие самого человека только перенесением на расстояние его изображения и голоса. Теперь же мы уже дошли так далеко, что можем пересылать за тысячи километров и ощущения. Понимаешь, ощущения? Что это, как не известные электрические колебания нервной системы? Я построил два аппарата — посылающий и принимающий — и стало возможным при помощи радио передавать эти колебания. Ничто уже больше не разлучает людей. Перекинут мост через любое расстояние.
Конкрета, — продолжал он, — видишь ты маленькую эбонитовую пластинку с каучуковой подушечкой, которая соединена проводом с аппаратом, находящимся у тебя в руках? Такая же пластинка имеется, как видишь, и в моем аппарате, в Иокогаме. Вот! — он показал. — Через нее я буду тебе посылать какие угодно ощущения. Возьми, пожалуйста, в руки эту пластинку. Вот так.
Конкрета повиновалась. Она нашла, что маленькая черная подушечка напоминала подушечку для обтирания перьев.
— Конкрета, — продолжал Борис, — я приближаю свои губы к пластинке здесь в Иокогаме, а ты к своей в Нью-Йорке. Результатом будет то, что ты почувствуешь на своих губах мои губы, как в смысле ощущения, так и вкуса, точно я стою в твоей комнате в Нью-Йорке. Малейшее колебание молекул моих губ достигнет твоих губ. Итак, Конкрета, получи мой первый поцелуй.
Щеки Конкреты пылали. Она подняла молоток, который еще держала в руке, и ударила им. Пластинки, стекло, катушки разлетелись в дребезги, а лампочки выстрелили, как горошинки в детском пистолете.
— Что ты делаешь? — застонал на экране Борис.
— Что я делаю? — глаза Конкреты сверкали. — Я хочу дышать полной грудью, вот и все. И если ты завтра же до двенадцати часов, — с первым аэропланом «Северный полюс», — не очутишься здесь, в моей комнате, — и собственной своей персоной, имей в виду, — тут — понимаешь, и не поцелуешь меня — по-настоящему, — тогда все между нами будет кончено! Я выброшу тебя тогда вон из своей волны! И уж навсегда!
Генри Геринг
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА
В этот вечер герцог Гислей, премьер-министр и министр иностранных дел Великобритании, обедал один в своем дворце. Он был глубоко озабочен: как внутри страны, так и в международных отношениях на политическом горизонте собирались тучи; в течение многих дней ему приходилось сталкиваться со всевозможными неприятностями, и ответственность, делавшаяся тяжелее с каждым часом, лишала его жизнерадостности и аппетита. Часов в девять он взял свою трость, шляпу и вышел подышать свежим воздухом.
Выходя из дворца, он не испытывал и тени того предчувствия, какое нередко предшествует великим катастрофам, а тем не менее, он переступал порог своего дома последний раз как премьер-министр.
— Ах, как хорошо было бы отдохнуть и предоставить другим бразды правления, — мечтал он, идя по людным улицам. — А еще лучше было бы выпить немного свежей воды, — прибавил он про себя, так как вечер был жаркий и душный.
Сесть за столик в одном из многочисленных кафе, переполненных народом, было для него делом немыслимым. Неподалеку он заметил маленький аптекарский магазин, зайдя туда, спросил стакан воды.
Аптекарский ученик, производивший за прилавком какой-то анализ, поднял на него отсутствующий взор, рассеянно протянул руку к полке за бутылкой дистиллированной воды, налил стакан и, передав его премьер-министру, снова погрузился в свои вычисления. Министр выпил воду, поблагодарил и вышел, оставив на прилавке серебряную монету. Эта монета привлекла внимание аптекарского ученика. Вернувшись к действительности, он заметил пустой стакан и в ужасе закричал:
— Боже мой, Боже мой! Я дал ему воду Леты, воду Леты, дарующую забвение, уничтожающую память на более или менее длительный срок в зависимости от количества выпитой воды. А он выпил почти полный стакан…
Он начал лихорадочно высчитывать, сколько времени будет действовать такая доза на взрослого человека, и, потрясенный своими расчетами, забормотал:
— Три года и два месяца… В течение тридцати восьми месяцев он не сможет вспомнить даже собственного имени.
Когда первое волнение прошло, он начал размышлять:
