Эликсир Власти - [53]

Феликс, закутавшись в одеяло, грел руки над костром, время от времени помешивая угли палкой. Стоял только октябрь, но было так холодно, что, пойди сейчас снег, никто бы не удивился.

– Какой она была? – спросил Натанаэль.

Феликс удивленно на него посмотрел, не понимая, что он хочет сказать. Подростку пришлось уточнить:

– Мишель. Моя… мама.

Отец грустно улыбнулся.

– Я, наверное, не лучший человек, чтобы говорить о ней. Если хочешь получить объективное мнение, обратись к Максиму.

Натанаэль пожал плечами. Он знал, что Сэвер и Мишель были друзьями и что, возможно, лишь из чувства такта тот говорил о ней только как об управительнице.

– Я бы все же хотел услышать твое мнение.

Феликс глубоко вздохнул.

– Она была потрясающей. Смелой, умной, решительной, свободной. Точно знала, чего хотела. Сама шла к своей цели. Полная противоположность мне самому. Если бы мы могли остаться вместе… Если бы я мог на ней жениться, тогда, возможно, смог бы хоть в чем-то на нее походить.

Он так глубоко вздохнул, что в костре раскраснелись уже потухшие угли. Натанаэль собрался с силами и наконец решился задать вопрос, который мучил его с тех самых пор, когда он обрел способность думать. И который терзал его еще больше с тех пор, как он узнал, кем была его мать.

– Но раз она была такой потрясающей, почему же она отдала меня в приют?

Натанаэль хотел сохранить спокойствие и отстраненность, как если бы этот вопрос не имел для него никакого значения. Но ничего не вышло. Помимо воли его голос начал дрожать, а из глаз потекли слезы.

– Она что, была нищенкой? Не могла обо мне заботиться? Она была управительницей Лариспема! И она прекрасно знала, что я жив! Она же не думала, что я умер или что со мной что-то случилось! Почему она отправила меня в интернат? Почему бросила? Она что, так меня ненавидела?

Он вытер щеки, но слезы продолжали течь.

– Что, было так сложно воспитать ребенка в этой лертачевой башне Верна?

Сэвер, стоящий неподалеку, прекратил чистить лошадей, приподнял голову и прислушался. Феликс провел руками по волосам, оттянув кожу на висках, словно стараясь разгладить морщины в уголках глаз.

– Я не могу ответить на твой вопрос, – сказал он. – Я так и не смог поговорить с ней о тебе. Но если хочешь знать, что я думаю, она просто не собиралась становиться матерью. Выбрала другую судьбу. Скрывала, что беременна, чтобы не разжигать любопытство Фиори, Сэвера и остальных. Думаю, она поместила тебя в интернат, так как знала, что там ты получишь хорошее воспитание и будешь жить нормальной жизнью.

– Что вы раскричались? – недовольно спросил Сэвер. Он оставил лошадей и подошел узнать, что случилось. – Соседям это может не понравиться. Феликс, как ты довел Натанаэля до такого состояния? Что ты сказал ему?

– Он просто рассказал, что моя мать в жизни думала только о себе! – воскликнул Натанаэль.

– Я не позволю тебе так говорить о ней! – резко ответил Сэвер.

Он положил юноше руки на плечи и сжал их, мрачно глядя ему в глаза. Натанаэль сквозь слезы смотрел на бывшего главу Стражи, ожидая, что тот либо тряхнет его, как сливовое дерево, либо даст пощечину, чтобы наказать за проявленное неуважение. Но, к его удивлению, когда Сэвер заговорил, его голос был неожиданно мягким.

– Реальность всегда будет сложнее, чем мнения отдельных людей. Помни об этом, прежде чем выносить суждения.

Феликс вздохнул, как будто хотел что-то добавить, но сдержался и встал. Он отодвинул занавеску и собрался подняться в фиакр.

– Я спать, – произнес он и прервался: – А где Изабелла?

Натанаэль и Сэвер заглянули в повозку. Там и вправду было пусто. Никакой коротко стриженной девчонки там не обнаружилось. Одеяло, в которое она обычно укутывалась перед сном, валялось на полу. Натанаэль ощутил приступ паники. Где она могла быть? За их спиной раздался шум шагов. Они одновременно вздрогнули и обернулись. Из темноты к их огню приближались двое мужчин. Они напоминали огромных обезьян – казалось, они были одинаково гигантскими: и в высоту, и в ширину. У того, что шел слева, на плечах был какой-то гигантский нарост. Прямо над ними с шумом пролетел дирижабль Стражи, осветив все происходящее внизу. Натанаэль успел заметить, что у обоих мужчин на поясе был повязан шелковый красный платок.

– Никаких резких движений! – прошептал Сэвер, обращаясь к Феликсу и Натанаэлю. Несмотря на все усилия, ему не удалось скрыть страх, сквозящий в голосе. – Говорить буду я.

Мужчины остановились, и горб, венчающий спину одного из них, внезапно пришел в движение и соскользнул на землю.

– Ну и лица у вас! – воскликнула Изабелла, выходя из тени на свет.

Никто не нашелся, что ответить. А когда Натанаэль попытался что-то произнести, он с удивлением обнаружил, что потерял дар членораздельно изъясняться.

– Так это ты? Ты? Ты сидела на спине этого…

Изабелла похлопала Полосатого Платка по руке, как если бы потрепала по загривку послушную лошадь.

– Мне надоело идти по грязи, и мой новый друг согласился меня понести.

У нового друга был приоткрыт рот, а на лице было написано характерное безрадостное выражение, свойственное тем, кто оказался под властью крови. Его спутник с лицом, покрытым шрамами, был в том же состоянии. Феликс расхохотался.