Эликсир ненависти - [58]

И, наконец, несмотря на все непредвиденные происшествия такого рода, они добрались до верхней платформы почти в тысяче футов над землей. Выбрались наружу через останки вращающейся двери, он — впереди, проверяя каждый фут пути, она за ним. И вот они на узкой платформе из красных плиток, окружающей башню. Даже здесь они с возросшим изумлением увидели, что длань времени наложила на все свой отпечаток после таинственного происшествия.

— Взгляните-ка, — указал он. — Мы пока так и не знаем, что все это значит. И не можем сказать, как давно это стряслось. Но, судя по тому, как здесь все выглядит, давнее, чем я предполагал. Смотрите, даже плитки потрескались и крошатся. Такую плитку в свое время считали весьма стойкой. Трава растет в пыли, которую нанесло в трещины. И, смотрите-ка, молодой дуб пустил корни и сдвинул с места несколько плиток.

— Ветер и птицы принесли сюда семена и желуди, — ответила она оторопелым голосом. — По-думать только, сколько времени прошло. Многие годы. Но скажите мне, — ее лоб наморщился от внезапной мысли, — скажите, как мы столько прожили? Я не могу понять. Мы не только не погибли от голода, но и не замерзли насмерть в самые жестокие зимы. Как такое могло случиться?

— Будем считать это пребыванием в анабиозе, пока не добудем факты, если вообще до них доберемся, — ответил он, озираясь в недоумении. — Вам известно, конечно, как жабы, впадая в спячку, сохраняются в камне на целые столетия? Как рыб, натвердо промороженных, опять возвращали к жизни? Ну, и…

— Но мы-то люди.

— Безусловно. Некие неизвестные силы природы могли вдруг взять да и поступить с нами, как с куда менее высокоорганизованными существами, ниже млекопитающих. Не забивайте пока себе голову этими вопросами. Даю вам слово, у нас сейчас достаточно дел, и не стоит пока задавать себе вопросы, как и почему. Все, что мы пока знаем, это что прошел очень большой, поистине невероятный, и неопределенный период времени, а мы остались живы. Остальное может подождать.

— И как много времени, как вы примерно оцениваете? — с тревогой спросила она.

— Невозможно сказать с ходу. Но, пожалуй, это нечто чрезвычайное. И, вероятно, дольше, чем я или вы подозреваем. Взгляните, к примеру, как все вокруг пострадало от непогоды, — он указал на массивные каменные перила, — видите, в каком они состоянии?

И в самом деле, целый участок упал внутрь. Его обломки валялись в беспорядке, завалив южную часть платформы. Бронзовые поперечины, которые хорошо помнил Стерн, по две на каждом углу, наклоном внутрь, поддерживавшие перила, теперь истончились и держались на честном слове. А сами перила изломались, искривились вследствие смещения каменных блоков, между которыми, проделывая свою разрушительную работу, пробивались трава и ползучие растения.

— Осторожно, — предупредил Стерн, — не вздумайте опереться о какой-либо из этих камней, — он удержал ее твердой рукой, когда она с пылким любопытством устремилась вперед к перилам. — Даже не приближайтесь к краю. Там все наверняка сгнило и внизу образовались пустоты. Держитесь ближе к стене, — он пристально обследовал взглядом это место. — Каменная облицовка давно сказала прости-прощай, — заметил он. — Но, насколько мне видно, стальной каркас более-менее держится. И не дает всему прочему развалиться окончательно. Вероятно, я скоро смогу приблизительно рассчитать дату катастрофы. Но пока что давайте-ка называть ее Икс и на этом успокоимся.

— Год Икс, — прошептала она едва слышно. — О небо, неужели я такая старая?

Он не дал ответа, а только заботливо привлек ее к себе, меж тем как теплый летний ветер летел себе к морю и дальше над искрящейся протяженностью залива, один неизменный среди всеобщего разрушения. На этом ветру так искушающе заволновались ее тяжелые и густые волосы. Он ощутил, как их шелк ласкает его полуобнаженное плечо, и кровь у него за ушами забилась с необычной силой. Теперь дремота первых мгновений пробуждения начисто пропала. Стерн не чувствовал себя больше слабым или разбитым. Напротив, никогда еще жизнь с таким теплом и полнотой не двигалась по его сосудам. Присутствие женщины заставляло его сердце стучать тяжелей, но он закусил губу и отогнал от себя всякую неподобающую мысль. Только рука его несколько напряглась вокруг ее тела, приникшего к нему так тепло и чарующе. Ибо она от него не отпрянула. Она нуждалась в его защите, как всегда с самого начала мира женщина нуждалась в мужчине. А ей казалось: что бы ни случилось, его сила и надежность не подведут. И, несмотря ни на что, она не могла в тот миг найти в своем сердце ощущение несчастья. И хотя не так-то много времени прошло после пробуждения, на чисто исчезло осознание их прежних отношений работодателя и работника. Сосредоточенный на себе, вежливый, но неприступный инженер исчез. Теперь в его прежней наружной оболочке жил и дышал совсем иной человек, молодой мужчина, полный сил и воли к жизни. Все остальное начисто смыло и унесло прочь.

Женщина тоже стала другой. Была ли эта сильная женщина с пылким взглядом, полная отваги, робкой стенографисткой с тихим голоском, которую он помнил, занятая только своей машинкой, ящиками с карточками и копиркой? Стерн не решался сосредоточить мысли на ее преображении, едва ли он вообще смел обращать на это внимание. Чтобы отвлечься и разрядить обстановку, которая его угнетала, он занялся настройкой своего геодезического телескопа. Повернувшись спиной к башне, он всецело предался изучению умершего и погребенного мира так далеко внизу. И вскричал в удивлении: