Джеримэйн со вздохом сел на охапку сена, глянул на барда исподлобья и пожал плечами:
– Она защищала. Пока батя её не прибил.
– То есть как это – прибил? – не понял Элмерик.
– А вот так – насмерть. Мне повезло: я хотя бы живым ушёл.
Бард опустился рядом. Ещё долго он не мог вымолвить ни слова – настолько его потрясло услышанное.
Джеримэйн истолковал молчание по-своему.
– Никак жалеешь меня? – Он глядел в пол и катал в руках шарик из липкой глины. – Это ты зря.
– И в мыслях не было! – Элмерик замотал головой. – Я не понимаю… как такое вообще возможно? Почему вы с матерью просто не ушли от этого пьяницы? Почему не заявили властям?
– Да всем на это плевать! И куда нам было идти, если мать – сирота безродная? Соседи считали, она должна отцу в ножки кланяться и благодарить, что её замуж взяли такую-сякую, бесприданницу! А бьёт – это ничего. Бьёт – значит любит. —
Он с размаху швырнул глиняный шарик об стену и добавил:
– У Рори было лучше, чем дома. Там хотя бы кормили. А если и колотили, то за дело. Тоже поганая жизнь, если подумать. Но другой я не знал, пока не попал сюда. Всё, хватит об этом. Не мешай мне читать.
Он тщательно вытер руки о штаны и снова взялся за книгу.
– Л-ладно, – поспешно кивнул Элмерик, отодвигаясь подальше.
Сухое сено кололось даже сквозь одежду, и бард то и дело почёсывался. Он надеялся, что это именно колючие травинки, а не какие-нибудь насекомые… Хотя те наверняка уже передохли от холода. Есть хотелось – аж живот подвело, – но Элмерик запрещал себе думать о вкуснейшем киселе из яблок и ароматных пирогах. Всего пара дней – уж как-нибудь выживет, не помрёт. Вон, другие и не такое терпели…
Мысли перескакивали с одного на другое. Он то места себе не находил из-за грядущего полнолуния и посылал проклятия на голову предателя Мартина, то перебирал в памяти встречи с милой Брендалин, и сердце его замирало от нежности, то снова возвращался к мечтам о пирогах и мясе…
Разбитая губа распухла и нещадно ныла. Пальцы тоже болели. Промыть бы всё это… Сейчас очень пригодилась бы вода, не говоря уже о целебном зелье. Но приходилось терпеть, размазывая глину и кровь платком.
А нечего было пинать кувшин!
Элмерик злился, но по большей части на себя. Его ненависть к Джерри – прежде столь яркая – почти сошла на нет. Барду стоило больших усилий признать, что не все упрёки, которыми он наградил недруга, были заслуженными. Пожалуй, не стоило заикаться про «мало лупили», но кто же знал?
Ужасное детство Джеримэйна никак не оправдывало его делишки с Рори, и всё же бард испытывал сострадание. Но не знал, можно ли тут чем-то помочь, да и захочет ли Джерри, чтобы ему помогали? Убийца заслуживал наказания, но может статься, что наказывать уже и некого: за минувшие годы негодяй запросто мог спиться и помереть в придорожной канаве…
За этими мыслями Элмерик сам не заметил, как задремал, – бессонная ночь не прошла даром. Снов он не помнил – и, скорее всего, к лучшему. Наверняка они были мрачными и тревожными, как далёкий отголосок колокола.
Бард проснулся оттого, что кто-то – видимо, уже не первый раз – окликал его по имени. Голос доносился сверху, из-под самого потолка темницы.
– Да отстань. Спит он, – буркнул Джеримэйн из своего угла.
– Уже не сплю. – Элмерик сел, протирая заспанные глаза. – Розмари, ты? Как ты нас нашла? Что у вас там вообще?
– Всё тихо-то, будто перед грозой. – Девушка разгребла палые листья и приникла к земле так, что сквозь решётку стало видно её раскрасневшееся от лёгкого морозца лицо. – Ох, как мы перепугались-то! Ну, когда вас с утра не нашли-то. По всему дому бегали-то, звали – уж не знали, что и думать-то! Потом-то уже мастер Дэррек сказал, что волноваться-то не о чем – дескать, наказаны вы. Попались?
– Вроде того… – Элмерик вздохнул.
Рассказывать, как бесславно закончилась их вылазка, ему не хотелось, но девушка и не спрашивала.
– Я вам тут пирожков-то принесла, – улыбнулась она, пропихивая сквозь прутья увесистый свёрток. – Ловите-ка!
Бард одним прыжком вскочил на ноги и бросился за угощением, поднимая лицо к свету.
– Ох ты ж! – Розмари ахнула и разжала руки, но ловкий Элмерик успел подхватить пирожки у самой земли. – Это ж кто тебя так-то?
– Упал, – соврал бард, оглядываясь на Джерри.
Розмари почему-то не поверила:
– Да вы тут подрались-то, что ли?
– Мы… ну… – Элмерик развёл руками: правдоподобного объяснения придумать не удалось.
– А если и так, что с того? – фыркнул Джерри. Он тоже подошёл к окну, привлечённый запахом пирожков. – Просто поговорили по-мужски. Подумаешь, пара ссадин…
– Вот дураки-то! Нашли время! – Девушка погрозила им пальцем. – Я щас, мигом-то обернусь. Только сбегаю-то за водой и бинтами. А то и зелье поищу-то.
– Да ладно, само заживёт… – пробурчал Джеримэйн, но Розмари уже не слушала. Её белокурая голова исчезла в оконном проёме.
Чтобы скрасить ожидание, Элмерик развернул свёрток, и они взяли по пирожку.
Наверное, если бы мастер Дэррек узнал о гостинцах, узникам не поздоровилось бы. И Розмари тоже. Эх, жаль, что пришла она, а не Брендалин! Но его любимая не смогла бы дохромать до сада без посторонней помощи…
