Эльфийский Камень Сна - [2]

— Кто ты? — спросил он. — Ты, наверное, будешь из Ан Бега?

— Нет. Я живу здесь. Я редко выхожу отсюда. Убери свой меч.

Он был сбит с толку, а такое с ним редко бывало. Он не понимал, почему продолжает сидеть, когда нужно подняться с мечом в руке, но после первых же слов незнакомки он словно лишился силы воли. Голос звучал ровно и спокойно. Он никак не мог различить его тембр или определить возраст его владелицы, не удавалось ему и разглядеть фигуру в темноте, однако он механически вернул меч в ножны. Руки у него похолодели.

— Пристраивайся, если хочешь, — сказал он, указывая на огонь. — По крайней мере тепло. А если хочешь есть, поймай себе рыбы. Я уже съел все, что у меня было.

— Я не нуждаюсь в пище, — незнакомка приблизилась так бесшумно, что даже листик не шелохнулся, и устроилась с краю прогалины на поваленном дереве, которое заслоняло костер от ветра. — Как будет твое имя?

— Сначала скажи мне свое, — ответил он.

— У меня много имен.

Мало-помалу земляной холод забирался в человека все глубже, а язычок огня уменьшился и стал совсем тусклым.

— И каким же будет хоть одно из них? — спросил он, потому что он был из тех людей, которым на все вопросы нужны ответы, даже если последние не сулят им ничего хорошего.

— Я замечала, как ты появлялся здесь и ходил в моей округе, — ответ прозвучал так тихо и безмятежно, что его с легкостью мог заглушить шелест листьев. — И не я одна видела тебя, знаешь ли ты это? До сегодняшней ночи твоя поступь всегда была легкой и неслышной; но сегодня ты обосновался здесь — неужто ты намерен остаться? Нет, не думаю. Ты гораздо мудрее.

Она различала суровые черты его лица. Когда-то оно было красивым, но годы и шрамы оставили на нем свои следы, его отшлифовали солнце и ветер, и теперь оно вполне гармонировало с его телом, спутанными волосами, лохмотьями одежды и потемневшим безнадежным взглядом глаз. Что касается его, она не знала, какой он ее видит: чаще всего люди видят то, что хотят видеть. Возможно, она казалась ему каким-нибудь изгоем, вроде него самого, или воином в доспехах оттуда, из-за реки. Его рука так и не отпустила рукоять меча.

— Зачем ты пришел? — наконец спросила она.

— Ищу убежища.

— Что? В моем лесу?

— Тогда я уйду из твоего леса настолько быстро, насколько смогу.

— За пределами этого круга тебя поджидает опасность — нет, тебе не стоит сейчас трогаться с места. Но за рыбу и костер надо платить. Что ты можешь предложить мне за них?

Он ничего не ответил. А она не знала, есть ли у него еще какое-нибудь добро кроме меча. Меч же он не предложил.

— Так что же? Ничего? — спросила она.

— А что ты хочешь? — поинтересовался он.

— Правду. За рыбу и костер расскажи мне честно, что ты делаешь в моем лесу.

— Живу.

— Не больше не меньше? Думаю, это не легко. Ты окружен печалью, человек. Сопутствует ли когда тебе радость?

Это была приманка. Человек почувствовал это и ощутил, как на него навалилась усталость, тяжелая дремота. Но сон таил в себе опасность, и это он тоже знал. Он воткнул острие ножен в землю и тяжело облокотился на перекрестие меча, глядя на незнакомку, пытаясь повнимательнее в нее всмотреться, но чем пристальнее он смотрел, тем более смутными становились очертания собеседницы, а складки плаща то и дело отбрасывали блуждающие тени, ничего не давая ему различить. Он не сомневался, что повстречал кого-то из эльфийского народа, несмотря на все тени, лунные лучи и то, что отказывались различить его глаза. Никогда в жизни он не думал, что ему доведется повстречать такое существо — он всегда был слишком занят своими собственными делами, но теперь он осознавал всю опасность этой встречи, вспоминая, как жестоки и беспощадны эльфы с теми, кто вторгается в их владения, как легко стать жертвой их темных чар. И, возможно, одна из них и заключалась уже в том, что он не испытывал никакой неловкости с этой незнакомкой, он был готов рассказать ей все, как ближайшему другу в последний день жизни.

— Я приходил сюда иногда, — сказал он. — Мне казалось, что здесь безопасно. Я не привел за собой врага. Ан Бег никогда бы не последовал сюда.

— Почему они охотятся за тобой?

— Я — воин короля.

— А они в ссоре с этим королем?

Голос звучал совершенно невинно и искренне, как у ребенка. Время ринулось вспять для него, и он еще тяжелее оперся на перекрестие своего меча, чувствуя боль во всех суставах.

— В ссоре, да, — рассмеялся он. — Они убили короля в Эшфорде, сожгли Дун-на-Хейвин… так что теперь вообще нет короля. Уже пять лет, — голос его стал хриплым. Он не понимал, как случившееся не потрясло мир, но существо, сидевшее перед ним, осталось невозмутимым.

— Войны людей. Они ничего для меня не значат. Рыба значит больше. Убийство рыбы затрагивает мои владения.

По спине у него пробежал холодок, но всплывшее в его памяти горе приглушило его.

— Это так, но ведь я заплатил тебе за нее правдой.

— Да, я назвала эту цену. А теперь я дам тебе один совет: не приходи больше сюда, — пепельно-серая на фоне мрака тень поднялась. — На этот раз я провожу тебя к реке, но это только один раз.

Он оперся о меч и поднялся на ноги как будто из последних сил, возможно, так оно и было. Он стоял, ссутулившись и повесив голову, потом распрямился и, расправив плечи, указал в противоположную сторону.