Эльфийская сказка для Декабрины - [46]

Ах, вот про какой сюрприз говорил мне брат! Захотелось сбежать с этой церемонии, оказавшейся вдруг совсем не помолвкой, а самым настоящим брачным обрядом. Я взглянула с возмущением на владыку, но, утонув в глубине голубых глаз, источавших сейчас столько нежности, в унисон с ним произнесла: «Да».

Золотое сияние стало более плотным, вдруг к нему присоединилось черное свечение, исходившее от темного бога, и наши руки до плеч украсила черная с золотом татуировка.

— Можете поздравить друг друга, — улыбнулась нам парочка богов, которые сами напомнили мне молодоженов, такими счастливыми выглядели, стоя рядом друг с другом. Я вдруг заметила, что и их руки тоже покрывал узор. У Пресветлой он был черным, а у темного бога вился золотом. Так, понятно, влюбленная парочка захотела осчастливить и нас с владыкой, и им, видимо, было неважно, что меня осчастливили, не спросив о моем согласии. Интересно, а мой теперь уже законный, по меркам этого мира, супруг, знал об их коварном замысле? Посмотрела на довольного мужчину и поняла, что знал. Хорошо, а кто сказал, что это сойдет ему с рук? Он еще пожалеет, что не удосужился спросить меня заранее, а хочу ли я эту свадьбу, сейчас.

— Ты бы сбежала от меня в Академию, — ответил мне Анариэль на незаданный вопрос.

— Ну, я… — Но продолжить мне не дали, закрыв мой рот, поцелуем, после которого вопросы ушли из моей головы сами.

А дальше были поздравления, так что высказать своему мужу, что я о нем думаю, опять времени не нашлось. Мы с Анаариэлем шли вдоль стройных рядов родственников, друзей и просто подданных владыки, осыпаемые лепестками роз. Вихрь из спутанных мыслей в моей голове сменял одну за другой. Пока мы были заняты только тем, что улыбались всем вокруг, я пыталась собрать мысли в кучку, чтобы затем выстроить их хоть в какую-нибудь логическую цепочку. Итак, из положительных:

— несмотря ни на что, сейчас я чувствовала себя счастливой;

— я влюблена в своего мужчину;

— меня, кажется, тоже любят.

Отрицательные, впрочем, тоже имели место быть:

— не было, как такового, признания в любви, одно слово «любимая» — еще не повод, отбросить все сомнения;

— моего согласия на брак никто и не думал спрашивать;

— смогу ли я продолжить обучение, для меня было очень важно это знать. Учиться мне нравилось, да и управлять магией у меня не всегда получалось, а это чревато, причем, больше для окружающих.

— Любимая, ты как-то подозрительно задумчива. У меня такое чувство, что очередная мелкая пакость с твоей стороны, не за горами, — лицо моего супруга выражало озабоченность.

Я бы на его месте тоже обеспокоилась, а то решил все за меня и думает, что это останется безнаказанным, наивный горный эльф, пожалела я его, про себя.

— А почему она должна быть мелкой? — Поинтересовалась я, светясь энтузиазмом, сделать ее, прямо, сейчас.

— Ты пугаешь меня, — откликнулся Анариэль, впрочем, не переставая улыбаться и крепко держать меня за руку, — неужели, я не получу твоего прощения?

— Я бы на твоем месте не тешила себя призрачной надеждой, — ответила я с самой ослепительной улыбкой.

— А с чего это ты меня любимой называешь? — Пошла я ва-банк.

— А как еще можно назвать женщину, которую любишь?

— Откуда мне знать, о ком ты сейчас.

— О тебе, о тебе, — можешь не сомневаться, а если не перестанешь, то я сегодня намерен продемонстрировать тебе свои чувства.

А это он о чем? Кажется, я догадалась самостоятельно и мое лицо непроизвольно покраснело. Больше я своего супруга о чувствах решила не пытать, а то нарвешься на такой ответ, от которого самой стыдно становиться, а мужчина и ухом своим эльфийским не ведет.

Так мы, тихо переговариваясь, и дошли до тронной залы, где сразу же около нас появилась Элаэль с ларцом на золотой подушечке. Мой супруг открыл крышку и достал оттуда самоцветный венец, необычайной красоты, и водрузил его мне на голову. Это украшение могла носить только истинная пара владыки и хранилась она в сокровищнице замка с древних времен. Уже давно никто из правителей горных эльфов не пытался надеть ее на свою супругу, так как в основном это были политические браки и, хотя многие из них были счастливыми, никто не хотел рисковать жизнью своей супруги. Об этом мне рассказала Элаэль, стоя за троном, на который усадил меня Анариэль.

Мне хотелось отдохнуть, но, оказывается, нам с владыкой предстояло принять глав благородных семей горных эльфов, которым меня представляли в качестве законной супруги. Это действо продолжалось вплоть до вечера. Но и на этом мои мученья не закончились, нам еще предстоял бал, на котором мы с Анариэлем должны были танцевать первый танец, под пристальными взглядами собравшихся. Зато я, наконец, покинула это пыточное устройство, ошибочно именуемое троном. Вспомнила недобрым словом деда Мороза, обещавшего мне «обычного» эльфа, а не принца. Ага, посмотрела я на своего мужа, точно, не принц, так «обычный» владыка! А я теперь мучайся, страдай от придворного этикета! Ни тебе невинных шалостей, ни мелких пакостей — нельзя уронить честь правящей семьи! Скукотища, но ничего: придет и на мою улицу праздник и кому-то, не будем показывать пальцем на супруга, не поймут, настанет сегодня полный Армагеддон. У меня даже руки начали покалывать от предвкушения. Но сначала бал. Супруг взял меня за руку, и мы вышли на середину зала. Заиграла чарующая музыка, и мужчина повел меня в восхитительном танце. Мои ножки едва касались пола, голова кружилась от близости любимого, а щеки пылали, когда он слишком тесно прижимал меня к себе. Впервые мне понравилось танцевать. Видимо, и со стороны это выглядело привлекательным, гости и подданные владыки не сводили с нашей пары восхищенных глаз. Хотелось, чтобы этот танец никогда не кончался, но вот наступила тишина, и мы остановились, прижавшись друг к другу. Неожиданно все погрузилось в темноту, чем тут же воспользовался Анариэль, притянув меня еще ближе к себе и даря самый улетный поцелуй в моей жизни. Когда я понемногу начала приходить в себя в объятиях своего мужа, свет по-прежнему лился в огромные окна бального зала. Хорошо, что вновь заиграла музыка, и к нам подошел Ортон. Брат пригласил меня на танец с позволения владыки, иначе мы бы так и оставались в центре зала неподвижной статуей самим себе,