Эльфицид: Сердце Зла - [30]

Брат Ирортс в раздражении швырнул Андрея о землю.

— Ай!

Ушиб

— 1 хп

Ваше здоровье: 59 из 60

Котопаук, уже совсем отошедший от паралича, зашипел на Грибных. Андрею все это смертельно надоело.

— Призываю своей волей Кормака Голдсмита, — провозгласил он, — Активировать Лунный камень.

Андрей выхватил из инвентаря Лунный камень и поднял его над головой.

— Смотрите, этот умом тронулся, — заржал брат Нилбог, бывший снежным эльфом и мечником тридцатого уровня.

Но Лунный камень в руке Андрея вдруг засиял…

Уровень 7: Припадочный IV

Прошло несколько секунд, и Андрей даже успел испугаться, что ничего не выйдет, но в этот момент в воздухе материализовался Кормак Голдсмит. Как и всегда во время сеансов связи, он был цветным и непрозрачным и парил в полуметре над землей, но выглядел гораздо хуже, чем в прошлый раз. Лицо у Голдсмита было припухшим и неестественно бледным, на лбу застыли капельки пота, а левый рукав был определенно перепачкан в блевотине.

Голдсмит молчал и хлопал глазами. По мере того, как он осматривался, и в поле его зрения попадали дерево с развешанными головами и привязанными пленниками, все еще неубранные трупы игроков на земле, орк с отрубленной рукой и другие артефакты волшебного мира Риаберры, глаза у Голдсмита становились все больше.

— Мать моя женщина, — первым нарушил молчание брат Нираб, голова у которого была замотана листьями, — Это же и правда Кормак Голдсмит. Настоящий.

— Я бы сказал, настоящий Голдсмит с настоящего похмела, — заметил брат Нилбог, — Сразу видно, наш человек. Экак его таращит. Даже говорить не может. Эй, Голдсмит! Тебе бы здоровье поправить.

Голдсмит молча кивнул, достал из кармана смартфон и тапнул по экрану. Через несколько мгновений на краю голограммы показался летающий робот с подносом. На подносе было два стакана — один с прозрачной жидкостью, другой с бурой, а еще там лежала крупная белая таблетка.

— Вискарь пьет, сучара, — заметил брат Нилбог.

— Похмеляться следует тем же самым, что ты пил накануне, — важно произнес брат Нираб.

Голдсмит бросил таблетку в стакан с водой, и та немедленно зашипела, растворяясь.

— Антипохмельные таблетки нельзя мешать с алкоголем! — разволновался брат Нилбог.

— Это твои нельзя, дурень, — заспорил брат Инножд, — А Голдсмитовские, наверняка, можно. У него одна таблетка наверное стоит дороже, чем твоя мамаша.

— Я бы согласился с тобой, брат, но мою мамашу никто никогда не купит, так что она нисколько не стоит, — ответил Нилбог.

Голдсмит тем временем поморщился, решительно взял стакан с виски и залпом выпил.

— От души! Первая — колом, вторая — соколом, — весело заорал брат Нилбог.

Грибные Эльфы явно наслаждались неожиданным голографическим стримом с поправляющим здоровье Голдсмитом, Андрей же понял, что все еще стоит, подняв высоко вверх руку с Лунным камнем. Учитывая странное поведение Голдсмита и то, чем тот сейчас занимался, пафосный жест Андрея теперь выглядел просто глупо. Так что Андрей счел разумным опустить руку и отступить на шаг назад от похмеляющейся голограммы.

Вокруг тем временем сгущалась тревога, медленно переходящая в безумие. Игроки, уже было собравшиеся расходиться после устроенного сначала Лехой, а потом Грибными побоища, снова стягивались к дереву. Ближе всех к голограмме Голдсмита стояли Андрей, дон Крус, Грибные и орки, один из которых уже отрастил себе назад отрубленную руку. Но остальные игроки тоже подходили все ближе, так что скоро под деревом стало тесно. Андрей слышал ахи, охи, радостные крики, тревожный шепот, ругательства. Какой–то лесной эльф даже сунул руку в голографического Голдсмита, но брат Инножд отбросил его в глубину толпы заклинанием.

Выпив виски, Голдсмит некоторое время мучился, явно сдерживая рвоту, а потом залпом выпил второй стакан, тот, в котором растворилась таблетка. После этого Голдсмит тяжело закрыл глаза, на ощупь извлек из одного кармана вейп, а из другого банку с жижей, а потом, снова открыв глаза, начал заправлять устройство.

Голдсмит залил в вейп не меньше трех банок, а толпа игроков тем временем начала роптать. В адрес Голдсмита послышались оскорбления. Среди толпы мелькнула арахнидка, и Андрей только сейчас заметил, что над головой у него голубое небо, и защитного барьера над холмом больше нет. Видимо, даже до арахнидок дошел слух о прибытии создателя игры, так что они не удержались и пришли сюда, к дереву, и волшебный кокон исчез без их магии.

Голдсмит жадно затянулся вейпом и утонул в клубах ядовито–зеленого пара, потом он в очередной раз зажмурился, похлопал глазами и только потом, наконец, произнес:

— Я в порядке.

Вроде бы, это было похоже на правду. По–крайней мере, лицо у Голдсмита порозовело и как будто даже стало менее опухшим. Хотя пот на лбу и засохшая блевотина на рукаве куртки никуда не исчезли.

— Вас слишком много, — сказал Голдсмит, уже в своей обычной самоуверенной манере, — Кто–то должен транслировать мой голос, чтобы все слышали.

— Я могу, — тут же предложил дон Крус, — Только у меня нет руны громогласия, вот если бы кто–то мне ее…

Прямо в лицо дону Крусу тут же прилетела кровяная руна и разбилась о нос, так что дон Крус ойкнул. И поскольку это была руна громогласия, то ойкнул он оглушительно, так громко, что толпа даже отпрянула.