Елена, любовь моя, Елена! - [46]

Как гласила легенда, деревянное изображение Афины упало с неба во время возведения Трои, и не просто упало, а своим ходом переместилось в центр храма.

Говорили также, что внутри Палладия был спрятан механизм, благодаря которому богиня время от времени потрясала копьем. Леонтий долго вглядывался в Афину, но никакого движения так и не заметил.

Подумать только: спустя всего несколько дней Палладий действительно будет украден. И кем? Двумя отпетыми жуликами – Одиссеем и Диомедом, вернее, даже одним из них.

Похищение было совершено ночью, после длившейся целый день кровопролитной битвы, то есть когда были все основания полагать, что выбившихся из сил троянцев сморил крепкий сон. Двое храбрецов вышли в путь незадолго до полуночи и направились прямо к восточной стене, где было меньше охраны, поскольку она считалась почти неприступной. Лазутчики прихватили с собой огромную лестницу, специально сделанную итакскими плотниками по меркам, снятым Одиссеем «на глазок».[84] Однако, несмотря на расчеты, лестница оказалась недостаточно высокой, так что одному из героев пришлось вскарабкаться другому на плечи. Но кто перелез через стену, а кто остался снаружи? Кто похитил Палладий? На следующий день и тот, и другой заявили, что подвиг совершил именно он. Одиссей кричал, что он проделал все в одиночку, а Диомед якобы вырвал похищенный Палладий у него из рук. Диомед же доказывал, что, когда он нес Палладий, Одиссей накинулся на него и ему чудом удалось спастись от смерти: в свете взошедшей луны он увидел на земле тень руки с занесенным кинжалом и отскочил. Определенно можно сказать лишь одно – в ахейский лагерь наши джентльмены явились в следующем порядке: Одиссей бежал впереди, а Диомед поспешал за ним, пиная его в зад. Такая форма придания ускорения вошла потом в историю как «импульс Диомеда».

Но вот наконец в храме появилась младшая дочь Приама Поликсена. Леонтий приветствовал ее, склонив голову. Первое впечатление было приятным: перед ним стояла хрупкая девушка с тонкими чертами лица, чем-то похожая на его сестру Ланикию.

– Это Леонтий, – представила юношу Экто, – я тебе о нем рассказывала.

– Сын Неопула? – спросила Поликсена, явно пытаясь выиграть время.

– Да, именно он.

Поликсена разглядывала Леонтия еще несколько секунд: было заметно, что она не вполне ему доверяет. Все-таки юноша явился из вражеского стана. Потом Поликсена перевела умоляющий взгляд на Экто.

– Ну же, Поликсена, смелее, – подбодрила ее та, – скажи сама, о чем мы договорились с тобой прошлой ночью. Ты не знаешь Леонтия, но можешь мне поверить: он человек очень душевный, и никто лучше его не поймет твоих тревог.

– Мы знакомы с Неопулом уже четыре года, – начала Поликсена, опустив глаза, – …и я могла бы о нем рассказать многое, но мне нужна твоя помощь.

– Я готов сделать для тебя все, о чем попросишь, – ответил Леонтий, как обычно не соизмеряя свои обещания с возможностями.

– Мне хотелось бы… – прошептала Поликсена, но тотчас умолкла.

– Короче говоря, – взялась за дело Экто, – Поликсена хочет, чтобы ты связал ее с Ахиллом.

– С Ахиллом! – удивленно протянул Леонтий, но потом, решив, что не совсем ее понял, спросил: – Ты какого Ахилла имеешь в виду? Уж не Пелида ли?

– Да, да, именно Пелида, – подтвердила Экто. – Хочешь верь, хочешь нет, о Леонтий, но только это правда: когда Ахилл расправился с Троилом в храме Аполлона, Поликсена тоже была там. Дрожа от страха, она спряталась за статую бога. Бедняжка поневоле присутствовала при чудовищном насилии, совершенном над ее братом, но на нее произвела неотразимое впечатление любовная ярость Ахилла. Ей бы возненавидеть человека, убившего ее брата, а с ней приключилось нечто противоположное: должно быть, Эрот перевернул ей сердце.

– Но это же ужасно! – вырвалось у Леонтия. – И при чем здесь мой отец?

– Мы с тобой совершим обмен, – сказала Поликсена ледяным тоном. – Ты передашь мое послание Ахиллу, а я потом расскажу тебе все о Неопуле. Ну, а насколько ужасна моя любовь, судить богам.

– И ты считаешь, что наш герой, Ахилл, захочет иметь дело с такой испорченной особой, как ты? – отрезал Леонтий, решительно не желавший скрывать своего презрения к Поликсене.

– О ахеец, – спокойно ответила Поликсена, – прибереги поучения для женщин своей страны и подумай хорошенько. Если ты действительно хочешь узнать о судьбе своего отца, передай Ахиллу следующие слова: «Поликсена согласна на назначенный тобой день и час».

– Ты хочешь сказать, что вы с Пелидом уже знакомы? Что он предложил тебе встретиться? – спросил Леонтий.

– Конечно же, знакомы, – ответила Поликсена, снисходительно усмехнувшись. – Он не только знает меня, но и жаждет моей любви! Уже трижды встречались мы с ним в храме Аполлона.

– В храме Аполлона! – воскликнул потрясенный Леонтий. – В том самом месте, где он убил юного Троила?!

Поликсена не ответила, вернее – не успела ответить из-за внезапно поднявшегося шума и умолкла на полуслове.

Сотни троянцев высыпали на улицы, чтобы воздать хвалу непобедимому Гектору. «Должно быть, случилось что-то серьезное», – подумал Леонтий. Ему хотелось расспросить прохожих, но, боясь подвести Экто, он воздержался от вопросов. Между тем через Скейские ворота в город уже стали входить троянские воины. Среди них было много раненых, но лица у всех сияли: по-видимому, троянцы одержали важную победу и им не терпелось рассказать о ней тем, кто оставался дома. Женщины взбирались на откосы, на стены, чтобы приветствовать возвращающихся победителей.