Елена Блаватская - [45]

Внешне Генри С. Олкотт был представительным мужчиной, выше среднего роста, с приятным открытым лицом, каштановыми волосами, его густая борода по мере приобретения им известности из короткой превращалась в бороду лопатой. На переносице мощного прямого носа он неизменно носил пенсне. Словом, Генри С. Олкотт представлял собой типичный образец практического, энергичного, честного и прямодушного американца.

Артур Конан Дойл как-то заметил в его адрес, что Генри С. Олкотт относится к тем людям, которые с редким моральным мужеством принимают истину, если она даже противоречит их ожиданиям и надеждам.

Что еще сказать о полковнике Олкотте?

Он был масоном, магистром Коринфского ордена системы Королевская Арка, состоял в гугенотской ложе. Сохранился его масонский диплом за номером 448, выданный 20 декабря 1861 года. К масонству принадлежала и Е. П. Блаватская, правда, относящемуся не к западному, а восточному Братству. Так она, по крайней мере, сама утверждала. Елена Петровна была принята в лондонскую ложу 24 ноября 1877 года по обряду усыновления, то есть побочному обряду, который был создан еще до Великой французской революции несколькими масонскими организациями специально для женщин.

В паре с Генри С. Олкоттом Е. П. Блаватская развила бурную деятельность.

Однако она не ставила себе в заслугу знакомство с ним в Читтендене. Согласно ее версии, эта историческая встреча была предопределена волей «махатм», адептов Гималайского Братства, прямых наследников духовных сокровищ атлантов. Вот что Блаватская писала об этом: «В 1873-м, в марте, мне было приказано уехать из России в Париж. В июне было сказано, чтобы я отправилась в США, куда я и приехала 7 июля. В 1874 году, в октябре, я получила задание поехать в Читтенден, штат Вермонт, где на известной ферме Эдди полковник Олкотт производил исследования».

Известность Блаватской росла с каждым месяцем. Со страниц американской прессы она рассказывала читателям невероятные истории о Даниеле Юме, Чарлзе Дарвине, русском царе Александре II, о своих умопомрачительных приключениях в Тибете и Египте. От нее самой, как обратил внимание один из американских репортеров, исходил специфический завораживающий запах, имеющий непосредственное отношение к Востоку. Может быть, это был запах гашиша.

К Е. П. Блаватской приходила слава, которую она годами вожделела и ждала, теперь ей следовало укрепиться в достигнутом успехе. Она неизбежно шла к новым схваткам и победам.

…Елена Петровна предложила взрослым людям игру в сказку. Исходным условием этой игры была вера в мудрость и обширные знания Учителей, адептов Гималайского Братства. Она же возложила на себя роль посредницы между этими посвященными в великие тайны жизни полубогами и обыкновенными невежественными смертными.

От играющих она требовала соблюдения жесткой иерархии, полного послушания и терпения, умения держать язык за зубами.

Блаватская исполняла свою роль духовной наставницы с детской непосредственностью, прямолинейностью и чопорной важностью, словно люди, которых она обучала и передвигала в пространстве, были неживыми послушными куклами. Она наслаждалась игрой с ними, употребляя весь запас красноречия и недюжинного ума на то, чтобы заставить этих людей свернуть с исхоженной, надежной дороги, которая была огорожена к тому же с двух сторон колючками запретов. Она собиралась перевести их на новую стезю, пролегающую среди болотных топей непонятного, на тот тернистый, но благословенный путь истины, которого страшится и столетиями избегает несчастный, глупый, легковерный и жестокий мир. Она внушила Олкотту, что этот мир пока еще не готов к пониманию оккультных наук, и едва приоткрывала перед ним тайную завесу, объясняя, почему людям неизвестны великие секреты «Книги святой Софии».

Блаватская подавляла в Олкотте любые проявления самостоятельности. Первый раз благодаря ему она устроилась в жизни с некоторым комфортом и не допускала мысли, чтобы ее положение изменилось. Она была строга и справедлива с новым другом. Как любящая мать, брала на себя всю ответственность за его дальнейшую судьбу: только я отвечаю за последствия и результаты, к которым приводят приказы моего Вождя».

Иногда, чрезвычайно редко, Олкотт огорчал ее непослушанием, претендуя на прямую связь с Учителями. Он требовал от нее поначалу дословной и точной передачи ему посланий хранителей древней мудрости и знания. Она тут же ставила его на место. Никаких инициатив с его стороны не требовалось, когда она одна сочиняла, ставила и по ходу дела правила пьесу. В случае неповиновения она стращала его духом-повелителем, невидимым существом Джоном Кингом: «Не задирайте свой нос слишком высоко и не суйте его в запретные тайны Золотых Ворот без чьего-либо присмотра; ведь не всегда рядом в нужный момент может оказаться Джон, чтобы схватить вас за шиворот и благополучно вернуть обратно на землю».

Чувство иронии спасало Елену Петровну в самых двусмысленных ситуациях. С его помощью она сохраняла душевное равновесие. «Я опять схожу с ума и пишу вам на непонятном для вас языке. Перевожу дословно», — ехидничала она в одной из записок Олкотту.