Электронная совесть - [48]

– Хватит с меня всяких аномалий, – сказал я, поворачиваясь лицом к стене, – благодарю покорно!

Врач похлопал меня по плечу, что-то тихо сказал хозяйке и вышел. Я снова заснул.

…Через несколько дней я получил по почте письмо от Берестовского. Он писал о том, что Из-за болезни не выходит из дома и просит меня к нему зайти по очень важному делу. Я ему не ответил.

Прошло еще несколько дней. Берестовский, казалось, оставил меня в покое. Однако утром, в воскресенье, когда я собирался ехать в город, какой-то насмерть перепуганный мальчишка принес мне клочок бумаги. Не успел я его взять в руки, как посланец исчез.

«Приходите немедленно. Я Вам расскажу. Это очень важно», – было нацарапано карандашом на бумаге. Подписи не было, но я узнал характерный, заваливающийся влево почерк Берестовского. Я бросил записку на землю и пошел на вокзал.

В городе мне пришлось задержаться на два дня, и все это время меня не покидало какое-то тревожное чувство. Сказать по правде, я жалел о том, что так грубо обошелся с Берестовским. Я представлял себе больного, одинокого старика, с нетерпением ждущего моего прихода, и решил сразу же по возвращении на дачу зайти его проведать.

Прямо с поезда я направился к дому Берестовского. К моему удивлению, дверь в заборе оказалась открытой, и около нее стоял милиционер.

– Входить нельзя, – сказал он, загораживая мне проход.

Я предъявил ему свое корреспондентское удостоверение.

– Доложу следователю, – произнес он, козыряя, – подождите здесь.

Через несколько минут он вернулся и сказал, чтобы я шел за ним. Первое, что бросилось мне в глаза во дворе, был труп овчарки.

– Пришлось пристрелить, – сказал милиционер, – она никому не давала войти. Мы зашли в лабораторию, вернее в то, что ею когда-то было.

Центра лаборатории попросту не существовало. В полу зияла глубокая воронка. Потолок в центре также отсутствовал. Та часть оборудования, которая сохранилась, выглядела очень странно. Такой вид имеет кусок сахара, если его некоторое время подержать в кипятке.

Ко мне подошел молодой человек в штатском. Я понял, что это следователь.

– К сожалению, мы сейчас ничего не можем сообщить для печати, – сказал он. – Все это очень похоже на последствия взрыва, однако взрыв такой силы был бы слышен далеко за пределами поселка. Странно, что никто его не слышал, даже ближайшие соседи. Мы так ничего бы и не узнали, если бы не вой овчарки. Она выла, не переставая, двое суток.

Я еще раз окинул взглядом остатки лаборатории и вышел на улицу, даже не спросив о судьбе Берестовского. Мне было все ясно.

«Взрыв произошел не здесь, а там, у антипода белого дракона», – подумал я.

Вот все, о чем я собирался написать. Кстати, я забыл упомянуть о том, что врач, у которого я постоянно лечу зубы, готов поклясться, что коронка на моем четвертом левом зубе была им собственноручно поставлена на этот же зуб, но с правой стороны. Он говорит, что это единственный случай, когда ему изменила профессиональная память, которой он так гордится. Вот уже пять лет, как я пишу левой рукой. Так мне удобней.

Пути, которые мы выбираем

В этот день Илларион Петрович Воздвиженский, начальник сектора Нестандартных методов мышления Проектного института имени Буридана, опоздал на работу.

Малый Домашний Анализатор рассчитал оптимальное меню завтрака, быстро справился с выбором комплекта одежды, учтя все тонкости противоречивого метеорологического прогноза, но, когда дело дошло до определения маршрута следования в Институт, – безнадежно запутался. В пяти предложенных вариантах было проанализировано все: ритм движения различных видов транспорта, возможные задержки, направление пассажирских потоков и даже вероятность несчастных случаев в пути. Однако все пять вариантов оказались совершенно равноценными. Такое разнообразие свободного выбора далеко выходило за пределы канонизированной задачи Буридана об осле и двух охапках сена, и если бы не изобретенный Воздвиженским метод, сидеть бы ему до самого вечера дома, ожидая, пока случайная ошибка в ходе рассуждений анализатора не определит окончательный маршрут.

– Тридцать две минуты десятого, – деликатно заметил электронный вахтер в вестибюле.

Воздвиженский поморщился и, тяжело вздохнув, начал подниматься по лестнице.

– Илларион Петрович!

Нет, ему определенно сегодня не везло. На его пути маячила монументальная фигура заведующей телепатекой Левиной.

– Доброе утро, Ариадна Самойловна! – Воздвиженский тщетно попытался обойти препятствие слева.

– Одну минутку, Илларион Петрович.

– Слушаю.

– Вчера привезли двенадцатиканальный усилитель, который я заказывала для телепатической.

– Ну что ж, поздравляю! – Воздвиженский явно лукавил. Ему лучше, чем кому-либо другому, была известна судьба усилителя. Впрочем, он, кажется, переборщил. Усмешка Левиной не предвещала ничего хорошего.

– Поздравить можете Шендерова. Усилитель попал к нему в лабораторию, а все потому, что…

– Ариадна Самойловна! Вы же знаете, что я тут ни при чем. – Воздвиженский отвел взгляд в сторону. – Вопрос о распределении усилителя решался Большим Анализатором.

– Вот как? Вы, вероятно, забыли, что преимущество Шендерова, по данным анализа, не превышало погрешности расчета, и вопрос был передан на окончательное решение в сектор Нестандартного мышления, руководителем которого, по крайней мере, на сегодняшний день, является всеми уважаемый Илларион Петрович.