Электронная совесть - [38]

Трое муравьев бросились нам навстречу. Я чувствовал, с каким трудом острие шпаги пронзает их хитиновые панцири.

– Скорее, скорее! – торопила меня незнакомка. – Сейчас здесь их будут сотни!

Мы бежали по дороге, слыша топот множества ног за своей спиной. Внезапно перед нами блеснул огонек. Черная карета стояла на дороге. Крохотный карлик в красной ливрее держал под уздцы лошадей.

– Мы спасены! – крикнула девушка, увлекая меня в карету.

Карлик вскочил на козлы и яростно стегнул лошадей. Карета мчалась, не разбирая дороги. Нас кидало из стороны в сторону. Неожиданно раздался треск, и экипаж повалился набок.

– Скорее, скорее! – повторяла девушка, помогая мне выбраться из-под обломков. – Необходимо попытаться спасти карту, пока Слепой не узнал про смерть Магистра. Страшно подумать, что будет, если они завладеют Наследством Сатаны!

На полутемных улицах предместья редкие прохожие удивленно оборачивались, пораженные странным нарядом моей спутницы. Свой маскарадный костюм я потерял в схватке с муравьями.

Я подвел девушку к фонарю, чтобы снять с нее маску.

– Кто вы?! – воскликнула она, глядя мне в лицо широко раскрытыми глазами.

Испустив протяжный крик, она бросилась прочь. Я кинулся за ней. Белые бальные туфельки незнакомки, казалось, летели по воздуху. Несколько раз, добегая до угла, я видел мелькающее за поворотом черное домино. Еще несколько поворотов, и девушка исчезла.

Я остановился, чтобы перевести дыхание…

* * *

– Ну, как вы себя чувствуете? – спросил врач, снимая с моей головы контакты. Я все еще не мог отдышаться.

– Отлично! – сказал он, просматривая новую пленку. – Сейчас примете ионный душ, и можете отправляться работать. Это трехминутное путешествие даст вам зарядку, по крайней мере, на полгода. Зайдете ко мне теперь уже после отпуска.

Джейн

В это утро Модест Фомич проснулся с каким-то тревожным чувством. Лежа с закрытыми глазами, он пытался сообразить, почему не зазвонил будильник и он, Модест Фомич Никулин, вместо того чтобы находиться на работе, валяется в постели, хотя лучи утреннего солнца уже добрались до его подушки. Время, значит, было уже позднее, никак не меньше десяти часов утра.

Модест Фомич сел в постели и открыл глаза.

– Приветик, Фомич! – крикнул попугай в клетке, давно ожидавший пробуждения хозяина. Никулин встал босыми ногами на коврик и засмеялся.

«Вот она началась, – подумал он, – новая жизнь!». Прошедшие пять дней были до предела насыщены хлопотами в связи с уходом на пенсию. Вчера, по правде сказать, он немного хлебнул лишнего на прощальном вечере, устроенном в его честь сослуживцами. Сегодня первый день пенсионера Никулина, решившего, наконец, целиком посвятить себя своей давнишней страсти.

Модест Фомич натянул брюки, всунул ноги в туфли и подошел к аквариуму с золотыми рыбками. Взяв пригоршню корма, он постучал пальцем о стенки аквариума. Пять золотых рыбок построились гуськом, выполнили сложную фигуру, напоминающую заход бомбардировщиков на цель, и застыли полукольцом, ожидая пищи. Только сам Никулин знал, какого титанического труда стоило обучить рыбок этому нехитрому фокусу.

Его любимица кошка Джейн, лежа на диване с полузакрытыми глазами, внимательно наблюдала за хозяином. Только легкое подрагивание кончика хвоста свидетельствовало о том, что она чего-то ожидает.

– Доброе утро, Джейн!

Кошка лениво потянулась, мягко соскочила с дивана и, подойдя к Никулину, нехотя подала ему лапу.

Никулин быстро выпил чаю, приладил новый воздушный шарик для подачи воздуха в аквариум и обернулся к Джейн, опять лежавшей на диване.

– Кончилась принцесская жизнь, Джейн, – сказал он, – пора по-настоящему приниматься за работу!

Он поманил Джейн пальцем, она прыгнула ему на плечо, и они вышли из дома. Дрессировка животных была единственной слабостью Модеста Фомича, над которой часто подшучивали сослуживцы. За глаза его даже называли «Укротитель». Весь свой небольшой досуг он посвящал изучению книг по зоопсихологии и экспериментам с домашними животными. Сегодня должна была начаться давно задуманная программа обучения Джейн танцам. Модест Фомич прошел в конец бульвара на небольшую площадку, носившую название «клуб пенсионеров», и уселся на облюбованную им скамейку. В этот час в «клубе» было еще мало народа, и Никулин начал заниматься с Джейн, не опасаясь зевак, могущих отвлечь кошку.

Однако вскоре на площадке появился толстый, низенький человечек, с интересом наблюдавший за тем, как Джейн ходит на задних лапах. Он проторчал около них все утро и удалился только тогда, когда Никулин отправился с Джейн обедать. Так продолжалось несколько дней. Ежедневно Никулин заставал утром на площадке толстяка, явно поджидавшего начала занятий с Джейн. Наконец, однажды утром, толстяк сел на скамейку рядом с Модестом Фомичом и кратко сказал:

– Будем знакомы, – доктор Гарбер, пенсионер.

Никулин пожал протянутую ему плотную, волосатую руку и назвал свою фамилию.

– Должен сознаться, – сказал Гарбер, – что ваши опыты с кошкой меня очень интересуют.

– Вы любитель животных? – спросил Никулин, бросив исподлобья взгляд на доктора.

– По правде сказать, нет, – ответил тот. – Ваши опыты интересуют меня не потому, что я люблю животных, а потому, что меня волнует будущность человечества.