Электрический остров - [42]

— Вечный двигатель!

Старик меж тем возвратился, раздраженный озор­ным вызовом, увидел в окне приплюснутые носы, про­тянул руку к какому-то рычагу. Ребята прыснули во все стороны. Андрей, заглядевшийся на вечный двига­тель и уверенный, что старик его не поймает, остался у окна и получил полную порцию наказания за недо­зволенное любопытство. Из окна вырвалась мощная струя воды и окатила его с ног до головы. Ребята смеялись, стоя в отдалении, а Андрей, рассвирепев от этой коварной ловушки, нагнулся, ища камень по­тяжелее, чтобы хлестнуть в окно. Но кто-то из ребят схватил его за руку и увлек в сторону. Другой, на­стороженно оглядываясь, не выбежал ли часовщик за ними, примирительно сказал:

— Он же изобретатель! Вечный двигатель делает!

— Ни черта у него не получится! — со злостью крикнул Андрей, но желание бить стекла у него уже прошло.

О том, что сделать вечный двигатель невозможно, Андрей слышал от отца, а слова отца всегда оправды­вались и в конце концов стали непререкаемы. Однако с тех пор он частенько заглядывал в заднее окно ма­стерской часовщика, ожидая, а не свершится ли чудо? Иногда он видел, как таинственное колесо враща­лось, вода из желоба наполняла нижние черпаки, со звоном падали металлические шары, ускоряя движе­ние колеса, и казалось, что машина с вечным двига­телем изобретена. Однако проходило какое-то время, старик уставал от напряжения, с которым он подби­рал тяжесть этих дополнительных грузов, и отходил от своего механизма, и тогда колесо начинало дви­гаться все медленнее и медленнее и, наконец, оста­навливалось. А часовщик сидел тем временем за столом, сжав виски ладонями, и тогда Андрею стано­вилось жаль его.

Когда о невыполнимости идеи вечного двигателя сказал и учитель физики, Андрей поделился с отцом своими наблюдениями над часовщиком. Отец вскинул голову, серые глаза его заискрились усмешкой.

— А, этот! — пренебрежительно промолвил он. — Ну, этот загубил себя! А был хорошим механиком когда-то! Вот тебе, Андрей, пример! Никогда не бе­рись за дело, которое выше твоих сил. Помнишь исто­рию Святогора-богатыря? Тот тоже взялся за непо­сильное дело, хотел поднять тягу земную, а кончи­лось все тем, что тяга эта втянула его в землю.— И, подумав немного, добавил: — Если уж ты интере­суешься изобретательством, так сходим тут к одному мастеру. Он тоже взялся за трудное дело, но этот покрепче, может и выдюжит!

Андрей знал, что отец даром слов не бросает. Была у него одна любимая поговорка, которую он произносил, замечая, что Андрей торопится, стремится поскорее сбыть с рук дело:

— Думаешь, — тяп да ляп и вышел корап? А ко­рабли-то годами строятся!

И не было более презрительного осуждения, чем то, что звучало тогда в его голосе. Зато, если кто-либо из товарищей находил верную придумку, от которой станок или механизм начинал работать лучше, отец гордился ею так, словно и сам принимал участие в деле. И Андрею захотелось как можно скорее увидеть настоящего изобретателя, который заслужил одобре­ние отца.

К мастеру Свияге Андрей попал не так скоро, как хотел. Видно, и этот изобретатель, как и часовщик, не жаловал гостей, отрывавших его от дела, Только в последний год учения в школе Андрею удалось упро­сить отца познакомить его со Свиягой.

Мастеру было под шестьдесят, и он управлял од­ним из самых важных цехов завода — листопрокат­ным, но принял он посетителей дома, как бы подчер­кивая этим, что то дело, каким он занят, еще не вы­шло за пределы его личных забот, к заводу отно­шения не имеющих.

Еще до того, как Игнат Орленов заговорил с ма­стером об изобретении, Андрею уже понравился этот человек. Свияга носил очки и был чем-то похож на учителя физики, пристрастно влюбленного в свою науку. Он был бородат, и это придавало ему необыч­ную значительность. Редко кто из заводских носил усы, а Свияга отпустил еще и пышную рыжую бороду, которую изредка оглаживал, выражая свое удоволь­ствие. И казалось, что он доволен всем и всегда, так мягко касалась обожженная, грубая рука Свияги этой рыжей бороды.

— Вот сына привел, — несколько стесненно сказал отец, — тоже в науку рвется!

Было удивительно, что гордый, непреклонный отец разговаривает с мастером чуть ли не искательно, но потом Андрей понял — то было уважение к труду Свияги, от которого они оторвали хозяина. И еще было удивительно и не совсем понятно: изобретатель Свияга трудился не в мастерской, не с инструментами и деталями в руках, а сидел за большим письменным столом, заваленным книгами и чертежами, и что-то писал. И повадки его поразили Андрея: Свияга был больше похож на учителя, чем на мастера. Позднее Андрей определил более правильно, кем был ма­стер,— он был ученым, хотя учился всего четыре года в земском училище и, наверно, о многом знал куда меньше, чем Андрей, кончавший десятилетку.

— Доброе дело! — сказал Свияга мягким баском и погладил свою пышную бороду. — И какая же нау­ка тебя привлекает, молодой человек?

Андрея очень редко называли так. Обычно — на­зывали паренек, Андрюша, Андрей, а тут «молодой человек»?! Андрей невольно смутился и невнятно от­ветил:

— Электричество…