Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни - [148]

Помимо банальной ностальгии по Москве у Санчеса были очень веские причины для возвращения на родину, где его ждали с нетерпением только родители и дознаватель из прокуратуры.

Во-первых, он позвонил по телефону на карточке, оставленной ему Игорем Аслановичем. Договорились, что Санчес предоставит все архивные данные с серверов Lab34, включая полный список клиентов TS Computers. По нему можно будет определить всех пострадавших от информационного шпионажа. Также требовались финансовые отчеты обеих компаний, архивы программ и многое другое, что потенциально может представлять интерес для следствия. В обмен на это его обещали вывести из-под обвинений, предъявленных совершенно незнакомыми людьми, которые вдруг оказались номинальными собственниками Lab34 и TS Computers и почему-то упорно гадили Санчесу. Учитывая, что ни Гриша, ни Санчес как собственники ООО «Лаборатория 34» никаких документов о продаже не подписывали, скорее всего, Роби и Димыч «слили» свои доли в компании через нечистоплотных юристов каким-нибудь ничего не подозревающим о таком ценном приобретении дагестанским бомжам, чтобы избавиться от проблем и долгов. Рейдерскую, несогласованную с другими собственниками продажу долей в бизнесе можно было, в принципе, также оспорить, но связываться не хотелось.

Тем не менее Санчес должен был лично отметиться в прокуратуре, дать официальные показания в качестве свидетеля, передать под расписку предоставленные им материалы и впоследствии, если потребуется, выступить в суде.

Договоренность была зафиксирована только в устной форме, присылать по факсу какие-либо «индульгенции» собеседник Санчеса категорически отказался. Но особого выбора все равно не было – Санчес больше не мог находиться в Индонезии по своей туристической визе.

Во-вторых, он очень хотел увидеть Аяну. Ему было уже недостаточно Аяны-альфа, которая за эти месяцы без подпитки энергией со стороны своего прототипа начала блекнуть, терять форму, превращаясь в туманное привидение. Сама идея выдуманного идеала казалась теперь Санчесу-новому, сильному и закаленному в жизненных передрягах, совершенно абсурдной, смехотворной и детской. Ему нужна была живая женщина, имеющая настоящее тело. Он вдруг почувствовал себя альфа-самцом, которого животные инстинкты вынуждали вступить в борьбу за достойную самку.

Последний рубеж страха перед Аяной был разрушен, когда Санчес познакомился с ее отцом. Вместо властного тирана, каким он его себе раньше представлял, сломавшего и подчинившего дочь, он увидел несчастного человека. Отец оказался слабее дочери, сам приковал себя к ней чувством вины. Аяна не такая. У нее есть принципы, она не согласна мириться с несправедливостью мира, даже если эта несправедливость является источником доходов ее семьи. В такую можно смело влюбляться – разделяя и оберегая общие идеалы. С такой можно рожать детей – и передавать им эти идеалы…

И, наконец, Санчес хотел увидеть Димыча. Своего когда-то-лучшего-друга. Не для того, чтобы злорадствовать или читать нравоучения. Санчес никак не мог смириться с тем, что до сих пор толком не разобрался в роли Димыча во всей этой истории. Роли всех остальных людей были для него теперь понятны и прозрачны. Но не Димыча. Научный склад ума просто не позволял Санчесу выбросить эту нерешенную задачу из головы. Она «висела» в мозгу – как системный процесс в компьютере – постоянно. Отнимая существенную часть внимания и умственной активности.

«Димыч – неглупый человек. Он должен был догадаться о том, что с Роби и его покровителями что-то не так. Если не сразу, то по крайней мере несколько месяцев назад, – думал Санчес, засыпая. – Да, но у него есть четкие жизненные принципы. Есть инстинкт самосохранения, в конце концов, который должен был заставить его бежать из этой теплой компании! Что-то менять, защищать свою репутацию и свою жизнь… – продолжал думать Санчес, стоя под душем. – Почему же он до последнего держится за разваливающийся на ходу корабль, зачем ему роль гордо тонущего капитана? Не может же он так беззаветно любить эту компанию. Компания – это договоренность людей, условность. Сегодня она здесь – завтра ее нет. Человек умирает, компания растворяется, перерождается в десятки других…» – думал он в такси по дороге в офис. Санчес снова, как в детстве, начал бессознательно грызть ногти. Так мучительно и болезненно он думал только над очень сложными алгоритмическими головоломками, мысленно рисуя в голове схемы и формулы.

Можно было бы попросить помощи у «Иришки», которая с каждым днем крепла и набиралась ума на сотнях арендованных серверов в Ирландии и десятках тысяч подключенных к ней пользовательских компьютеров. Но система была заряжена работой для коммерческих клиентов, расшифровывая сложные клубки из миллионов взаимосвязей в промышленном производстве, торговле, финансовом контроле. Заставлять ее изучать психологию отдельного человека, пусть даже столь важного для Санчеса, было бы сейчас непозволительной роскошью. Да и не было никаких гарантий, что на основе устаревших данных о Димыче «Иришка» сможет адекватно проанализировать его действия в последние несколько месяцев.