Элегия Хиллбилли - [53]

Спустя несколько дней после двадцать третьего дня рождения я сел за руль подержанной «хонды-сивик» — своего самого дорогого приобретения — и в последний раз поехал из Черри-Поинт, Северная Каролина, в Мидлтаун, штат Огайо. За четыре года в армии я увидел, в какой ужасающей нищете живут гаитяне. Стал свидетелем крушения самолета в жилом районе. Похоронил Мамо, а спустя несколько месяцев отправился на войну. Сдружился с бывшим наркоторговцем, который на поверку оказался самым крутым парнем на свете.

В армию я пошел, потому что не был готов к взрослой жизни. Не знал, как управляться с деньгами, и не имел ни малейшего представления, как заполнять заявку на грант для колледжа. Теперь же я понимал, не только чего хочу от жизни, но и как этого добиться. Через три недели меня ждал Университет штата Огайо.

Глава одиннадцатая

В университет я приехал в начале сентября 2007 года. Помню тот день до мельчайших деталей: как мы пообедали в «Чипотле»[51] (Линдси была там впервые), а потом прогулялись вокруг южного кампуса, которому вскоре предстояло стать моим домом. Погода стояла замечательная. Консультант рассказал мне о расписании на первое время — я должен был заниматься всего четыре дня в неделю, причем занятия начинались не раньше девяти тридцати. После армии с ее подъемами в полшестого утра я не верил своей удаче!

Главный корпус Университета штата Огайо располагается в городе Колумбус, всего в ста милях от Мидлтауна, а значит, я мог навещать родных хоть каждые выходные. Впервые за последние несколько лет мне представилась возможность бывать дома, когда захочу. И если Хейвлок (ближайший к моей военной базе город в Северной Каролине) мало чем отличался от Мидлтауна, то Колумбус по сравнению с ними выглядел земным раем. Это был (и остается таковым сегодня) самый быстро развивающийся город страны — во многом благодаря крупному университету. Выпускники открывали здесь свои предприятия, исторические здания становились ресторанами и барами; даже в самых трущобных районах процветала жизнь. Мой хороший приятель работал на местной радиостанции директором по маркетингу, поэтому я всегда был в курсе последних новостей и первым узнавал о самых громких событиях города — от программы ближайшего фестиваля до списка именитых гостей на ежегодном шоу фейерверков.

Я завел много новых друзей, причем почти все они были с юго-запада Огайо. Из шестерых соседей по общежитию пятеро окончили мидлтаунскую школу, а шестой — школу Эджвуд в соседнем Трентоне. Все они были младше меня (из-за службы в армии я потерял несколько лет), но многих я знал еще по Мидлтауну. Сам того не сознавая, я стал свидетелем феномена, который социологи называют «утечкой мозгов» — когда люди, способные покинуть нищий город, уезжают и находят себе новый дом, где открываются большие перспективы для учебы или карьеры. Спустя несколько лет на собственной свадьбе я вдруг понял, что все шестеро приятелей жениха, как и я сам, выросли в крохотном городке Огайо, потом поступили в университет, нашли работу за пределами родного города и о возвращении к семейному очагу даже не помышляли.

Служба в армии прекрасно подготовила меня к новой жизни. Я ходил на занятия, делал домашние задания, вечерами сидел в библиотеке, успевал выпить с друзьями — и как ни в чем не бывало вскакивал на рассвете, отправляясь на утреннюю пробежку. График был довольно напряженным, но все, чего я так боялся в восемнадцать, теперь выглядело простым и легким. Несколько лет назад я спорил с Мамо, чье имя надо писать в графе «родитель/опекун» — бабки или матери; боялся, что если мы не укажем в документах информацию о доходах Боба Хамела (моего официального приемного отца), то меня обвинят в мошенничестве; чудом не вылетел из школы за кошмарные оценки по английскому языку. Теперь же я уверенно оплачивал счета и получал по всем дисциплинам только высшие баллы.

Как никогда прежде, я чувствовал, что сам стою у руля своей жизни.

Я знал, что в Университете штата Огайо действует негласное правило: «или учись, парень, или гуляй». Из армии я вышел не только с чувством, что мне все по плечу, но и с умением планировать свою жизнь. Чтобы поступить в хорошую юридическую школу, мне требовались высокие оценки и козырь в виде успешно сданного вступительного теста для юридических вузов[52]. Конечно, свое будущее я во многом видел еще туманно. Не мог, например, обосновать, зачем мне вообще юридическое образование, кроме как сослаться на тот факт, что в Мидлтауне «богатыми» обычно считаются семьи врачей или юристов, а регулярно видеть кровь мне не хотелось. Я не знал, какие еще есть варианты достойного будущего, но все-таки поставил перед собой конкретную цель.

Я терпеть не мог кредиты и накладываемые ими обязательства. Хотя по Биллю о солдатских правах я получил стипендию, покрывавшую большую часть стоимости обучения, а жители штата Огайо и вовсе получали от университета дополнительную скидку, все равно мне предстояло заплатить за учебу около двадцати тысяч долларов. Поэтому я устроился на работу в местный Сенат, к сенатору от Цинциннати по имени Боб Шулер. Он был на удивление хорошим человеком, мне нравилась его политика, поэтому когда избиратели звонили с жалобами, я искренне пытался донести до них его позицию. Я видел, как приходят и уходят лоббисты, слышал, как сенатор обсуждает со своими помощниками тот или иной законопроект: выгоден ли он прежде всего избирателям или штату, или и тем и другим сразу? Видя политический процесс изнутри, а не на экране телевизора, я, как никогда прежде, начал разбираться в специфике законотворческой кухни. Мамо считала, что все политики — воры, но я убедился, что это не так, по крайней мере в Сенате Огайо.