Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней - [4]
Джироламо Рушелли соглашается с Маймонидом. В 1555 году он написал книгу «Секретные архивы магистра Алексиса Пьемонтского, содержащие рецепты лекарств от ран и других неприятностей, а также описание способов перегонки, создания парфюмов, конфитюров, красителей и сплавов», которая распространилась по Европе во множестве переводов и списков. В разделе «Как уберечься от отравления» он замечает: «Вам не должно есть пищу с сильным запахом или вкусом, поскольку резкость и зловоние яда требуют благоухания и сладости или остроты блюда, дабы при смешении быть скрытыми».
В безвкусной пище яд не спрятать. А вот ароматные блюда с кислинкой, луком или чесноком – идеальное прикрытие.
Амбруаз Паре, служивший лекарем при четырех королях Франции, писал в своем «Трактате о яде» 1585 года: «Распознать яд крайне сложно… поскольку при смешении со сладкой ароматной пищей его наличие не заподозрит даже опытный распорядитель. Потому те, кто охвачен страхом быть отравленным, должны отказаться от искусно приготовленного мяса, а также от блюд очень сладких, соленых, кислых или обладающих иным резким привкусом. Как бы ни мучили их голод и жажда, им не следует пить или есть чересчур поспешно, но должно проявить тщательное внимание к тому, что попадает им в рот».
Тысячи лет правители держали при себе дегустаторов[3], которые проверяли каждое блюдо, прежде чем оно достигало королевского рта. Однако даже огромная доза мышьяка не обязательно действует мгновенно. Вопреки тому, что показывают в фильмах, жертва отравления не хватается за горло и не падает на пол замертво, стоит только яду попасть в рот. Время появления первых симптомов (боль в животе, рвота, диарея) сильно варьирует в зависимости от роста, веса, генетики, общего состояния здоровья и количества пищи в желудке (которое обладает способностью замедлять усвоение яда организмом).
Один из наиболее ярких примеров, иллюстрирующих эту разницу, произошел в 1867 году, когда группа из двадцати человек, обедавшая в отеле «Иллинойс», отравилась печеньем, по ошибке испеченным не из муки, а из мышьяка. Один из гостей почувствовал недомогание, стоило ему только встать из-за стола, в то время как прочим стало дурно спустя несколько часов, хотя они обедали в одно время. У всех жертв наблюдались тошнота и диарея; другие симптомы (жгучая боль в животе, ларингоспазм, судороги и конвульсии) проявились не у каждого отравленного. Один страдал от тяжелой диареи и трудностей с мочеиспусканием в течение нескольких недель, однако никто не умер.
Разумеется, королевская семья не стала бы ожидать за столом час или два после того, чтобы увидеть, если у дегустатора начнутся рвотные позывы – ведь к этому времени их блюда остынут до неприличия! Короли и придворные лекари явно не догадывались о возможной временной задержке и полагали, что дегустатора, отведавшего яд, начнет рвать в ту же секунду. Они также целиком полагались на распорядителей в вопросе необычных ароматов и вкусов.
По словам Маймонида, предпочтительно, чтобы распорядитель (или хозяин, которого король подозревал в недобрых намерениях) не просто деликатно отведал блюдо, но съел изрядную порцию. «Если кто хочет защититься от кого-то другого, в ком сомневается, – писал философ, – то не должен прикасаться к своей пище, пока подозреваемый не съест достаточное ее количество. Не следует довольствоваться одним только глотком в присутствии короля, как это делали королевские повара, которых я видел».
Чтобы предотвратить отравление своего сына и наследника, будущего Эдуарда VI, Генрих VIII заставлял дегустаторов до отвала набивать животы молоком, хлебом, мясом, яйцами и маслом молодого принца, прежде чем мальчик хотя бы брался за ложку.
К Средневековью дегустация королевской пищи превратилась в сложный набор протоколов, ритуалов и предосторожностей. Начиналось все на королевской кухне. Вот как это описано в отчете о банкете 1465 года по случаю вступления в должность Джорджа Невилла, архиепископа Йоркского: «Тем временем дегустатор направляется в подсобное помещение, – рассказывает автор, – и пробует каждое блюдо, а затем дает лакею и повару отведать всякий соус, который попадает на стол… и понемногу от каждого блюда тушеного, жареного, вареного или запеченного… а затем по кусочку от прочих блюд, таких как десертные крема, пироги или желе».
Если блюдо было с корочкой (например, мясной пирог), дегустаторы ломали корочку, макали хлеб в начинку и пробовали ее. К тому времени, когда монарх получал тарелку, это месиво становилось из горячего теплым, и к тому же больше походило не на ужин короля, а на завтрак королевской собаки.
Помпезное шествие лакеев несло проверенные блюда в королевскую столовую, где ставили их на креденца – специальный буфет, получивший свое название из-за различных «доверительных» процедур (от итал. credenza – уверенность, вера). Каждый лакей должен был съесть немного от блюда, которое он нес, а вооруженная стража следила, чтобы никто посторонний не подходил к еде.
Разумеется, все, что пил король, будь то вода, вино или эль, также проверялось. Дегустатор наливал несколько капель напитка в «проверочный кубок» и выпивал. Также он проверял воду, которой король омывал руки до и после еды, наливая немного из королевского сосуда для омовения на свои руки, чтобы увидеть, не возникнет ли боль, зуд или жжение.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.
Лето 1854 года. Лондон становится одним из первых современных городов в мире. Но, не имея инфраструктуры – вывоз мусора, чистая вода, канализация, необходимые для поддержки быстрорастущего населения, огромный город стал идеальным местом для возникновения страшной болезни, перед которой оказались невластны все ученые и врачи. По мере того как начинается вспышка холеры, главные герои книги ведут расследование и в конечном итоге решают самую неотложную медицинскую загадку своего времени.
Испанский грипп вызвал в воображении призрак Черной смерти 1348 года и великой чумы 1665 года, в то время, когда медицина не имела ресурсов, чтобы сдержать и победить этого нового врага. Историк Кэтрин Арнольд из первоисточников и архивных источников дает читателям первый по-настоящему глобальный отчет об ужасной эпидемии.