Элеанора и Парк - [36]

Стива отстранили на две недели, поскольку он дрался уже третий раз за год. Парку было немного стыдно из-за этого: ведь драку-то начал он. Потом, впрочем, он подумал о тех мерзостях, который Стив выдавал тоннами каждый день и за которые ни разу не получал по морде…

Мама Парка так разозлилась, что отказалась забирать его из школы. Она позвонила на работу отцу. Когда тот приехал, завуч решил, что это папа Стива.

— Вообще-то, — сказал отец, указывая на Парка, — мой вон тот.

Школьная медсестра сказала, что госпитализация не нужна, но выглядел Парк неважно. Стив подбил ему глаз и, возможно, сломал нос.

Самому Стиву пришлось поехать в больницу. У него был выбит зуб, и медсестра подозревала перелом пальца.

Парк ждал в кабинете, приложив к лицу лед, пока отец беседовал с завучем. Секретарша принесла ему спрайт из учительского бара.

Отец заговорил только когда они сели в машину.

— Тхэквондо — это искусство самозащиты, — сказал он строго.

Парк не ответил. Лицо горело. Медсестра не имела права выдать ему тайленол.[68]

— Ты что, правда попал ему в челюсть? — спросил отец.

Парк кивнул.

— Я так понимаю: это был кик в прыжке.

— В прыжке с разворотом, — буркнул Парк.

— Да быть не может!

Парк попытался послать отцу мрачный взгляд, но сейчас любая такая попытка заканчивалась ощущением, что ты грянулся лицом о камень.

— Повезло же ему, что ты носишь эти теннисные туфли даже зимой, — сказал отец. — Кик в прыжке с разворотом? Серьезно?

Парк кивнул.

— Хм-м. Ну, в любом случае, твоя мама будет в ярости, когда тебя увидит. Она звонила мне от бабушки и рыдала.

Отец был прав. Когда Парк вошел, мама была почти невменяема.

Она схватила его за плечи и посмотрела в лицо, качая головой.

— Драка! — сказала мама, уперев палец ему в грудь. — Драка. Как тупой гопник-мартышка…

Мама и прежде, бывало, злилась. Как правило, на Джоша. Парк однажды видел, как она запулила Джошу в голову корзинкой с шелковыми цветами. Но до сих пор никогда не злилась так на него.

— Дрянь! — сказала она. — Мерзость! Драка! Как тебе теперь доверять?

Отец положил руки ей на плечи, но она скинула их.

— Дай мальчику бифштекс, Гарольд, — сказала бабушка, усаживая Парка за кухонный стол и рассматривая его лицо.

— Не буду я тратить на это бифштекс, — отозвался дед.

Отец подошел к буфету и добыл Парку тайленол и стакан воды.

— Ты можешь дышать? — спросила бабушка.

— Только ртом.

— Твой папа столько раз ломал нос, что теперь может дышать только одной ноздрей. Потому и храпит как товарный поезд.

— Больше никакого тхэквондо! — заявила мама.

— Минди… — сказал отец. — Ну, всего лишь одна драка. И он вступился за какую-то девочку, которую ребята дразнили.

— Она не какая-то девочка, — проворчал Парк. Стоило ему заговорить, как весь череп завибрировал от боли. — Она моя девушка.

Он надеялся, по крайней мере.

— Это та рыженькая? — спросила бабушка.

— Элеанора, — сказал он. — Ее зовут Элеанора.

— Никакой девушки! — рявкнула мама, скрещивая руки на груди. — Ты наказан!

Элеанора

Элеанора позвонила в дверь. Открыл ей частный детектив Магнум.

— Здрасьте, — сказала она, пытаясь улыбнуться. — Я хожу в школу вместе с Парком. Принесла его учебники и вещи.

Отец Парка оглядел ее с ног до головы. Но не оценивая, слава богу. А, скорее, вроде как измеряя. От чего, впрочем, тоже было неуютно.

— Так ты и есть Элен? — спросил он.

— Элеанора.

— Ну да, Элеанора… минутку.

Прежде, чем она успела сказать, что хотела просто отдать вещи, он ушел. Оставив дверь открытой. Элеанора слышала, как он разговаривает с кем-то на кухне. Очевидно, с мамой Парка. «Да ладно, Минди… — И еще: — Только на пару минут. — И потом перед тем, как вернуться к двери: — С прозвищем Большая Рыжуха… я думал, она будет гораздо больше…»

— Я просто хотела оставить это, — попыталась объяснить Элеанора.

— Спасибо. Входи.

Элеанора держала рюкзак Парка.

— Я серьезно, девочка, — сказал он. — Войди и отдай ему это сама. Уверен, он захочет тебя повидать.

Не будьте так уж уверены, подумала она, но тем не менее пошла за ним через гостиную и по короткому коридору — к комнате Парка.

Отец осторожно постучал, а потом заглянул в дверь.

— Эй, Шугар Рэй,[69] к тебе гости. Не хочешь сперва припудрить носик?

Он открыл дверь для Элеаноры и ушел.

Комната Парка была небольшой, но полной вещей. Стопки книг, кассет и комиксов. Модели самолетов. Модели машинок. Настольные игры. Вращающаяся солнечная система над кроватью — вроде тех, что вешаются над детскими манежиками.

Парк лежал на кровати, но приподнялся на локтях, когда она вошла.

Элеанора ахнула, увидев его лицо. Оно выглядело гораздо хуже, чем раньше.

Один глаз заплыл и не открывался, а нос был распухшим и лиловым. Ей захотелось плакать. И поцеловать его. Потому что ей всегда хотелось поцеловать его. Парк мог заявить, что у него вши, проказа и глисты, — она бы просто добавила еще бальзама на губы. Господи Боже.

— Ты в порядке? — спросила она. Парк кивнул и сел, опираясь на изголовье кровати. Она положила на пол его рюкзак и пальто — и подошла. Он подвинулся, чтобы Элеанора могла сесть.

— Ой! — сказала она, опрокидываясь на спину и толкая Парка в бок. Он охнул и схватил ее за руку. — Прости. Боже. Прости. Ты нормально? Я не ожидала водяного матраса.