Ельцин. Кремль. История болезни - [14]

В должности второго секретаря обкома Рябов курировал строительство. Участок этот был непростой, объемы колоссальные: два с половиной миллиарда капвложений – ежегодно. И когда пришло время отправлять на пенсию обкомовского зав.отделом строительства, Рябов вспомнил о своем крестнике.

Решение это было небесспорным. Многие пытались отговорить Рябова.

«Как-то встретился я с друзьями, – воспроизводит те события Рябов, – они мне задают вопрос: “Яков Петрович, вы собираетесь заменить Гуселетова (тогдашнего зав. отделом строительства. – Авт .), вроде рассматриваете кандидатуру Бориса Ельцина? Имейте в виду, у него неуравновешенный характер”. Как оказалось, многие мои друзья учились с Борисом, знали его со студенческих лет и прямо говорили о его властолюбии, амбициях, устремлениях к власти любым путем. Как говорится, он готов перешагнуть не только через товарищей, но если потребуется – и “через родную мать”».

Характеристика, надо заметить, не лучшая. И тем не менее Рябов советчиков не послушал. Теперь он объясняет свое решение тем, что личные качества кандидата волновали его меньше всего. Зато Ельцин «разобьется, но выполнит поручение начальства». А в партийной работе – это, ясно, самое главное.

Думаю, причина совсем в ином. Рябов относился к молодому строителю с отеческой заботой. Он тоже вышел из самых низов – из семьи плотника – и детство свое провел в таком же точно дощатом бараке.

Несмотря на пустяковую разницу в возрасте – всего-то три года – Рябов видел в нем продолжение себя. Он хотел сделать из Ельцина своего преемника, а потому усиленно тащил наверх, закрывая глаза на многочисленные огрехи и недостатки. Даже сегодня, несмотря на многолетний разрыв, у Рябова то и дело прорываются признаки нежности к бывшему воспитаннику.

«37-летний зрелый мужчина, высокого роста, спортивного телосложения», – так описывает он достоинства тогдашнего Ельцина. Ни дать ни взять объявление в рубрике знакомства, но никак не характеристика кандидату в зав.отделом.

И на странную реакцию питомца, когда перед назначением пожурил он его за тяжелый нрав, Рябов внимания тоже не обратил. А стоило бы.

«Вместо того чтобы сказать: да, действительно характер у меня не сахар, надо будет следить за собой, он мне задал вопрос: “Интересно, кто же вам, Яков Петрович, мог это сказать?”»

По словам Рябова, всех, кто давал ему нелестные характеристики, Ельцин старательно потом вычислял и перекрывал кислород. Никто из его критиков в люди выйти так и не смог.

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Страдающие шизоидной психопатией обычно весьма равнодушны к невзгодам и заботам окружающих, они никому не сочувствуют, а если и делают это, то только «для виду», формально. В то же время они крайне чувствительны к мелким обидам и даже незначительным попыткам ущемить их личные интересы. Часто проявляют черствость и равнодушие.

Итак, в 1968 году начинается партийная карьера Ельцина. Он становится заведующим строительным отделом Свердловского обкома. Должность эта мало располагала к кабинетной работе.

Он ежедневно мотается по области, инспектирует стройки, лазает по грязи и завалам.

Строители – народ своеобразный, время течет у них совсем с иной скоростью, а к каждому празднику – май, ноябрь, новый год, наконец, – вынь да положь, но объекты надо сдавать.

На такой сволочной работе даже у железной статуи откажут нервы. Но вечный аврал – это стихия Ельцина. Он не только не бегает от работы, он ищет ее сам.

У него есть лишь один серьезный недостаток: чрезмерная грубость, переходящая порой в хамство.

Для лощеной партийной работы такое поведение выглядит вызывающе, и Рябову – все знают, что это он протежирует Ельцину – коллеги то и дело выказывают недовольство: «Уйми ты его наконец!».

Но унять Ельцина – невозможно. Его стиль – это вовсе не хамство, а образ жизни. Он и к себе относится так же, как к подчиненным, а родных и вовсе не щадит.

«Подвыпив, Ельцин мог прикрикнуть, нахамить своей жене, – рассказывает Рябов. – После одной из таких посиделок я вызвал Ельцина к себе и сказал ему: “Как ты можешь так вести себя со своей женой?! Она же мать твоих детей!” Борис как всегда лишь хмурил брови и отводил глаза в сторону. Наина Иосифовна в те годы была кроткой и скромной. Двух своих дочек они воспитывали очень строго. Лена и Таня знали, что если они что-то натворят, – поблажки не будет».

По воспоминаниям бывшего обкомовского водителя, Ельцину ничего не стоило высадить жену где-нибудь посреди поля – неважно, дождь или снег – если позволит она что-нибудь непочтительное. (Например, мягко упрекнет супруга в чрезмерном объеме , взятом на грудь.) Оставшиеся километры Наине Иосифовне приходилось покрывать пешком.

И ведь ничего, терпела! Потому что так уж было изначально у них заведено: Борис Николаевич – непререкаемый авторитет, все в семье подчинено его интересам.

Вечерние приходы Ельцина домой напоминали посещение падишахом гарема. Вся семья – Наина Иосифовна, дочери – выбегали в прихожую, вперемежку с поцелуями и объятиями, стаскивали с него пальто, снимали ботинки, подсовывали мягкие тапочки, торжественно вели к загодя накрытому столу.