Ельцин и его генералы - [27]

Все остальное известно. О закулисных сторонах чеченской войны — отдельный разговор. Но нам никуда не уйти от ответа на главный вопрос: можно ли было обойтись без войны? Убежден на сто процентов — да. Начать войну — ума не надо. Договориться — очень трудно. Но лучше сто лет Договариваться, чем хотя бы один день воевать.

И еще. Я не думаю, что всю вину за чеченскую войну надо сваливать исключительно на президента. Хотя, безусловно, первый спрос — с него. Но львиная доля ответственности лежит на совести «серых кардиналов» и крупных специалистов в области обострения межнациональных отношений, ловко пристроившихся за спиной Ельцина (некоторые вновь пошли на повышение)…

Но История все равно высветит их. И тогда мы узнаем, кто и как докладывал президенту о ситуации в Чечне, кто и как «подогревал» его до того момента, когда прозвучала роковая команда Грачеву:

— Действуйте!

И когда видишь бессмысленность человеческих жертв, когда в очередной раз слышишь звонкие удары комьев сырой глины по крышке гроба, в котором лежит твой сослуживец, когда крик жены его и детей раздирает душу и при этом все высокие слова твои о долге перед Отечеством насквозь фальшивы и безутешны, — хочется заорать на всю Россию:

— Зачем посылать людей на войну, которой можно избежать!…

И опять я слышу упорный голос Аушева:

— Борис Николаевич, еще можно договориться…

* * *

По мере приближения к выборам нерешенность чеченской проблемы начинала приобретать для Ельцина стратегическое значение. Чечня становилась чем-то вроде большой дырки в мешке, предназначенном для сбора политических очков. Надо было ее срочнейшим образом «зашивать».

Тайные гонцы Кремля в сопровождении наших генералов день и ночь паслись в равнинных и горных районах республики, ища выходы на Яндарбиева. По разведывательным каналам ГШ все чаще просачивалась информация, что Москва предлагает «чеченским боевикам» невиданные политические льготы — лишь бы они согласились прибыть в столицу на переговоры. Из штаба Яндарбиева долгое время сообщали, что ни о каких переговорах не может быть и речи, если Москва не выполнит главное условие — полный вывод войск.

В конце концов им такой вывод был обещан. Поступила соответствующая команда министру обороны. Грачев отрапортовал: с первого июня начинаю вывод войск. Тогда чеченцы составили целый список других условий и после долгих препирательств согласились прибыть в Москву.

А тем временем тайком заполонившие войска представители ГРУ, ФСК, ГУО, ФАПСИ, Службы безопасности президента вовсю «чистили» строго очерченные районы с эпицентром в аэропорту Северный. Нетрудно было догадаться, что давно обещанный приезд Ельцина в Чечню состоится совсем скоро…

В равной степени как Коржакову, так и Барсукову у нас в ГШ приписывали авторство плана: отправить Яндарбиева со товарищи на одну из подмосковных дач, дать им «хорошо отдохнуть» и поработать над предложениями Кремля, а в это время Ельцин совершит неожиданный рывок в Чечню, проведет там комплекс акций и также стремительно вернется обратно. И глупому человеку было ясно, что в этом сценарии чеченцам отводилась роль заложников. Они и сами вскоре поняли это — когда им не дали возможности встретиться с журналистами и пресекали любую попытку выйти за пределы «дачи»…

Поездка Ельцина в Чечню была просчитана до мелочей: встреча с личным составом одного из полков, пронзительное выступление с опорой на выдающуюся роль армии в достижении мира, награждение отличившихся, подписание указов на броне боевой машины пехоты, «случайная» встреча с жителями одного из сел и стремительное возвращение в Москву.

Бросилось в глаза, что площадка, на которой должен был выступать Ельцин, оформлялась явно на американский манер, точь-в-точь так же, как для Клинтона, когда он выступает в своих войсках: флаг, коврик, небольшой подиум, стойка под микрофоны с гербом…

Когда Ельцин объявил военным: «Война закончена», — многих покоробило. В нескольких километрах шел бой. Военная разведка докладывала о новой концентрации боевиков в Веденском и Ножай-Юртовском районах…

…В 00 часов 1 июня 1996 года согласно уточненному плану урегулирования в Чечне должен был наступить мир. Но уже вскоре, как это было и в апреле, на Центральный командный пункт Генерального штаба от оперативного дежурного Объединенной войсковой группировки в ЧР поступил доклад о продолжающихся обстрелах и жертвах с обеих сторон… Большинство средств массовой информации словно по команде оттеснили на самый задний план вести о положении в Чечне. Создавалось впечатление, что эта тема стала полузапретной. Войну замалчивали, но не остановили…

И Ельцин вообще перестал говорить о Чечне. Он опять «давил» на вероятность гражданской войны в случае прихода коммунистов к власти и то, что в этом случае произойдет раскол и в армии. Иногда казалось, что даже теоретическая победа коммунистов на выборах уже значила для него боль ше, чем чеченская война…

За несколько дней до 16 июня решил поучаствовать в раскрутке Ельцина и кинорежиссер Эльдар Рязанов. Он снял очередной фильм-беседу с президентом. Были у него и военные вопросы, в частности почему военная операция в Чечне не получилась «быстрой и красивой». Ельцин ответил: «Реформа в армии идет плохо, ее не видно. Надо что-то решать».