Эль-Ниньо - [47]

— Ты в порядке, Костя? Встать можешь?

«Разве я не стою?» — мысленно удивился я. Оказалось, что я стоял на карачках, опираясь на локти.

Я быстро поднялся. Голова гудела, во рту появился кислый привкус, звуки доходили до меня с опозданием, как в кинолебедке. Но в остальном — все было нормально. Я попрыгал, помотал головой.

— Продолжать можешь? — спросил Трояк.

— Могу, — кивнул я.

— Уверен?

Я посмотрел на ухмылявшегося Дракона, довольного своей хитростью. Ухмыляться-то он ухмылялся, но дышал уже через раз, и стоять прямо не мог, упирался руками в колени.

— Уверен! — ответил я.

— Рано полез! Рано! — зашипел над ухом Трояк. — Все правильно делал, но рано выскочил. Продолжай мотать его! Он уже почти дошел. Ты молодец, студент! Держись, ты сделаешь его! Ей-богу, сделаешь!

Трояк бодро отскочил от меня и махнул рукой: Бокс!

Все началось по новой. Дракон пытался атаковать, я перемещался. Трояк был прав, боцман устал и окончательно наплевал на оборону. Да и как было не наплевать, если за весь бой я достал его только один раз, в самом начале, правой, еле-еле, будто пощекотал, а потом даже не пытался. Он думал, после того, как я побывал в нокдауне, у меня не осталось ни сил, ни куража. Думал задавить меня, пока я не очухался, поэтому пер вперед в открытую, без оглядки, и вправду как на сельских танцах, только выдранной штакетины в руках не хватало. Сил у меня действительно осталось немного. «Снег в тропиках смогли, сможем и это». В голове уже родился новый план. Одним ударом такого кабана не завалить, нужна серия. Правой пристрелочный хук в челюсть, левой убойный с другой стороны, правой в живот, левой апперкот. Выждать момент. Не затягивать. Убегать от него, убегать со всех ног, изобразить испуг и панику. Неожиданно остановиться. Вот сейчас! Снег! — мысленно прокричал я свое новое магическое заклинание. Этот клич придал ускорение и тяжесть правому кулаку — боцман несся на меня на всех парах, удар был для него настолько неожиданным, что он даже не успел сгруппироваться, раздалось «хрясь!», голова его сильно мотнулась в сторону, брызги пота и слюны веером окатили зрителей. Он резко затормозил, встал на обе ноги, начал поднимать руки, чтобы закрыться, но не успел. «Хрясь!» слева. Удар получился на славу, на порядок сильнее первого, но Дракон его уже ждал, выдержал, почти не дрогнул, только вот руки свои развел и оставил вверху, открыв для меня живот. «Бум!» — с глухим звуком правый кулак воткнулся под ребра, в область солнечного сплетения. Пресс у Дракона был железный, кувалдой не пробьешь, но дыхание сбить получилось. «Кха!» — вырвалось из боцманской глотки, он слегка согнулся, руки его пошли вниз, с большим опозданием и совершенно напрасно, освобождая моей левой путь снизу вверх к его щетинистому подбородку. Сил у меня осталось ровно на один удар, и я вложил их все, уже ничего не соображая, видя перед собой только этот подбородок, до размеров которого сузился весь окружающий мир. «Снег!» — выдохнул я. «Клац!» — клацнули боцманские зубы. Подбородок начал уплывать и исчез из поля зрения. Я почувствовал, что лечу вслед за ним, выставил вперед ногу и едва удержался, чтоб не свалиться. До сознания донеслись крики и свист. Кто-то схватил меня за плечи и начал бешено трясти. Зрение вернулось, и я увидел перед собой гогочущего, брызжущего слюной Трояка.

— Ты сделал его! — восторженно орал Трояк. — Нокаут! В чистом виде!

Я с трудом вырвался из его объятий и посмотрел на «ринг». Поверженный Дракон сидел на палубе и ощупывал рукой свою челюсть. Я подошел к нему, он посмотрел на меня снизу вверх и усмехнулся:

— Убил! Я протянул ему руку, чтобы помочь подняться, он обхватил мою перчатку и, кряхтя и охая, встал на ноги.

— Все, Дракон, бюллетень открывай! — выкрикнул реф Валера. Зрители хохотали.

— Очень смешно! — огрызнулся боцман.

Трояк снова подскочил, встал между нами, как заправский рефери, взял обоих за руки и взметнул мою руку вверх.

— Победу нокаутом одержал Константин Левшин, Советский Союз!

Он на губах принялся исполнять туш.

— Хорош бакланить! — боцман протолкался через плотное кольцо зрителей и побрел к палубному душу, однако, не дойдя, вернулся, снял перчатку и молча пожал мне руку.

13

Последние события круто изменили жизнь на Пляже. О прежнем уединении и бытовом холостяцком раздолбайстве можно было забыть. У нас появились новые соседи. Манкевич раз десять поинтересовался, не причинит ли он нам беспокойства, если встанет лагерем на Пляже рядом с нами. Первоначально он хотел устроиться наверху, там, где оставил машину, но на обрыве было слишком ветрено, а углубляться в лес он опасался. Когда ему все десять раз был дан ответ, что никакого беспокойства нет, наоборот, нам будет даже приятно, в сотне метрах от нас, аккурат на месте бывшего «кинозала», появились две яркие палатки. Одна — для Манкевича, вторая — для Анны. Хорхе и Хесус развернули палатку на обрыве, рядом с «ленд ровером».

Поляки много разъезжали по округе, разговаривали с рыбаками, а в свободное время прогуливались по пляжу. Манкевич был на голову ниже Анны, чтобы скрыть разницу в росте, когда они шли рядом, он много двигался. Размахивал руками, останавливался, забегал вперед, кидал в воду мелкие камушки. Время от времени ветер доносил смех Анны, видно, Манкевич рассказывал что-то смешное. Я представлял себя на его месте. Как мы вдвоем с Анной идем по Пляжу, как я рассказываю ей о нашем плавании, о шторме, об Эль-Ниньо и тоже кидаю в волны камешки.