Экзорсист - [7]

— Серьезно?

Крис почувствовала себя польщенной, хотя не очень-то удивилась. Ее компанией наслаждались все: таксисты и поэты, профессора и монархи. Чем она так привлекала их? Может быть, жизнерадостностью? Крис села за стол.

— Как прошел урок?

Шэрон зажгла сигарету, нахмурилась.

— С математикой снова плохи дела.

— Да ну? Очень странно.

— Вот именно: ведь это ее любимый предмет.

— Ах, у них же теперь эта “новая математика”. Я бы, наверное, и мелочь в автобусе сосчитать не смогла, если бы…

— Мам, приветик! — едва вписавшись в дверной проем, дочь уже неслась к ней во весь опор, широко расставив руки. Рыжие хвостики. Нежное, сияющее личико — и созвездие веснушек.

— Здорово, пыхтелка! — Крис поймала девочку, крепко прижала к груди и, не пытаясь сдержаться, обрушила на нее град поцелуев. Затем мягко отстранила ее от себя и испытующе заглянула в глаза.

— Рассказывай, чем занималась. Чем-то очень, наверное, интересным.

— Да так, ерундой всякой.

— Ну а все-таки?

— Дай-ка вспомнить. — Опираясь ногами о мамины коленки, Риган стала медленно раскачиваться взад-вперед. — Ну, во-первых, уроками.

— Ага.

— Еще рисовала.

— И что же ты такое нарисовала?

— Ну, цветы такие, как их… маргаритки? Только розовые. Еще… Ой, чуть не забыла, лошадь! — широко распахнув реснички, девочка защебетала, захлебываясь от восхищения. — Мам, мы гуляли, там, у реки, и вдруг — навстречу всадник! Ой, какая у него была лошадь красивая, мам, ты бы видела! Он мне на ней посидеть разрешил. Правда! Ну, конечно, только минуточку.

— Так сам взял и разрешил? — Крис украдкой бросила насмешливый взгляд на Шэрон. С того момента, как она переехала сниматься в Вашингтон, ослепительная блондинка окончательно поселилась в доме и, заняв одну из спален второго этажа, постепенно превратилась в полноправного члена семьи. А потом повстречала этого своего “всадника”, причем чуть ли не на конюшне. Крис решила, что теперь ей необходима еще и собственная комната, сняла для девушки “люкс” в дорогом отеле и настояла на том, чтобы взять на себя все расходы.

— Так вот и разрешил, — ответила Шэрон улыбкой.

— Лошадь была серая! — не унималась Риган. — Мама, а мы ведь можем купить себе лошадь? Ну, можем ведь?

— Посмотрим, детка.

— Ну когда же наконец у меня будет лошадь?

— Посмотрим. А где птица, которую ты слепила?

На какой-то миг Риган замерла, попыталась сделать вид, что ничего не понимает, потом с укоризненной ухмылкой обернулась к Шэрон, обнажив металлические скобки на зубах.

— Разболтала, значит… Это ведь был сюрприз!

— Ты хочешь сказать…

— Ну да, с длинным дурацким носом — как заказывали!

— Ой, Рэгс, какая прелесть. Можно посмотреть?

— Нет, ее еще раскрасить надо. Мам, когда будем обедать?

— Проголодалась?

— Помираю.

— Вот те на, еще и пяти-то нет. Когда у вас был ленч? — спросила Крис у Шэрон.

— Где-то около двенадцати.

— Когда возвращаются Уилли и Карл? — Крис отпустила их на вечер.

— Часов в семь.

— Мам, а не сходить ли нам в “Хот Шоп”? — заканючила Риган. — Ну давай сходим!

Крис улыбнулась, взяла в руки детскую ладошку, нежно поцеловала.

— Бегом наверх: одевайся, и пойдем.

— Ой, как я люблю тебя! — Риган выбежала в дверь.

— Малыш, надень свое новое платье! — бросила Крис вдогонку.

— А тебе не хотелось бы снова стать одиннадцатилетней? — спросила Шэрон мечтательно.

— Это что, предложение? — Крис, добравшись наконец до корреспонденции, с рассеянным видом принялась перебирать корявые приветы восторженных почитателей.

— Ну что, принимаешь его?

— Перенестись в прошлое, оставшись взрослой, — со всеми своими мыслями, воспоминаниями?

— Ну да.

— Нет уж, увольте.

— Подумай хорошенько.

— Чем я сейчас и занимаюсь. — Крис взяла со стола сценарий с письмом, скрепкой прикрепленным к обложке. Почерк ее агента. — Я же просила пока мне сценариев не присылать.

— Ты почитай сначала, — сказала Шэрон.

— Да ну?

— Я прочла его сегодня утром.

— И как, неплохо?

— Великолепно.

— Мне, конечно же, предлагается роль монахини, которая узнает вдруг, что она лесбиянка?

— Да не предлагается тебе никакой роли.

— Экран наш все голубеет, черт бы его побрал. Ну, так и что ты этим хочешь сказать, Шэрон? Что за интригующая усмешка?

— Фильм этот тебе предлагают поставить, — хитро шепнула Шэрон, выпуская дым изо рта игривой струйкой.

— Что?!

— Прочти письмо.

— Боже мой, Шэр, ты не шутишь?

Крис вцепилась в письмо, жадно пробежала его глазами, выхватывая отдельные фразы: “…новый сценарий… представляет собой триптих… студия просит сэра Стивена Мура… в случае согласия…”

— Ему дают серию, и он берет меня режиссером! — воздев руки к небесам, она издала счастливый вопль; потом прижала письмо к груди. — Стив, ангел мой, ты не забыл!

Как-то раз в Африке, после съемок, они сидели в легком подпитии на походных стульчиках и любовались кровавым безмолвием финальной сцены уходящего дня. “Дело наше — дрянь, Стив. Актеру в наше время просто не на что надеяться.” — “Да? А мне дело наше нравится.” — “Тошно уже сниматься. Режиссура — вот что движет киноискусство, вот где настоящая работа.” — “А, ну да.” — “Вот ты, например; ты сделал уже что-то свое; создал вещи, которые будут жить.” — “Ну, сделай и ты что-нибудь.” — Пыталась. Бесполезно.” — “Да почему же?” — “Сам знаешь, почему: не верят они, что я осилю монтаж…”