Экзорсист - [4]
Крис зевнула, взглянула любовно на полуобъеденный сценарий. Тут же вспомнила о крысах. У этих тварей, несомненно, есть чувство ритма. Не забыть бы утром сказать Карлу, чтобы расставил там мышеловки.
Пальцы разжались, сценарий выпал. Глупо. Все глупо. Рука потянулась к выключателю. Наконец-то. Крис вздохнула. Полежала неподвижно, затем, засыпая уже, взбрыкнула-таки, ленивым движением ноги сбросив покрывало. Ну и жара. Мутно-белесая пелена незаметно затянула стекла.
Крис спала. Ей снилась смерть, в мельчайших подробностях; снилась так, будто только что явилась в этот мир, и открыться впервые решилась именно ей, во сне. Что-то звенело вдали, а она, задыхаясь и растворяясь, скользила в бездну и все повторяла мысленно: меня не будет, я умру, меня не будет уже никогда, о, папа, помоги, не дай им сделать это со мною, не дай мне уйти навсегда. Снова и снова таяла и растворялась, а где-то звенело, звенело… Телефон!
Она подскочила; сердце готово было выскочить из груди, но рука уже лежала на трубке. Какая легкая пустота внутри, будто все вынули из груди, и — снова этот звонок.
— К шести в полном гриме, дорогая. — Звонил помощник режиссера.
— Ладно.
— Как самочувствие?
— Если доберусь до ванной и окончательно там не сварюсь, значит — жива.
— Ну, до встречи, — усмехнулся он.
— Пока. И спасибо за звонок.
Крис повесила трубку. Посидела немного, раздумывая над сном. Сон? Скорее, мысль, странно ожившая в полусне. Необычайная ясность. Белизна черепа. Ощущение небытия. Необратимость. В это нельзя поверить. Боже, такого просто не может быть! Она снова задумалась; обреченно склонила голову. Но так оно и есть!
Крис пошла в ванную, набросила халатик и быстренько сбежала по лестнице вниз, на кухню; здесь уже отчаянно плевался бекон на сковородке, а значит — начиналась реальная жизнь.
— Доброе утро, миссис Мак-Нил!
Рано поникшая, поседевшая Уилли выжимала из апельсинов сок. Синеватые мешки под глазами. Легкий швейцарский акцент, как у Карла. Закончив, она вытерла руки салфеткой и направилась было к плите.
— Ничего, Уилли, я сама, — поспешила опередить ее Крис. Экономка выглядела странно усталой. Хмыкнув что-то под нос, она вернулась к раковине, а хозяйка, налив себе кофе, расположилась завтракать в привычном своем уголке. У тарелки — алая роза. Крис улыбнулась: сразу как-то теплей стало на душе. Риган. Мой ангел. В дни, когда мать снималась, дочь ее каждое утро спускалась в кухню с цветком, тут же возвращалась к себе, не в силах разомкнуть слипающиеся веки, и засыпала снова. Крис покачала головой, вспомнив: она ведь едва не назвала девочку Гонерильей. Точно. Именно так. Теперь готовься к худшему. Крис усмехнулась, вспомнив те дни, отхлебнула кофе из чашки. Вновь взглянула она на розу, но теперь огромные зеленые глаза наполнились вдруг печалью, беспомощно-сиротливое выражение появилось на лице. Еще один цветок ее жизни. Сын, Джейми. Умер в три года, когда она была еще совсем юной, безвестной певичкой на Бродвее. Все — никогда и никому не отдаст она больше столько любви своей, и столько жизни, сколько отобрали у нее Джейми и его отец, Ховард Мак-Нил. Крис поспешно отвела взгляд от цветка и закурила, сбив дымок от свежего кофе: на мгновение ей показалось, будто в нем оживает, вновь заполняя пространство, этот ужасный сон… Уилли подала сок, и Крис вспомнила о крысах.
— Где Карл? — спросила она служанку.
— Я здесь, мадам!
По-кошачьи ловко он проскользнул из кладовки в кухню. Решителен и вежлив; деловая сметка — и очень вкрадчивые манеры. На подбородке — аккуратный квадратик салфетки: порезался бритвой.
— Слушаю вас.
Он подошел к столу; ровное дыхание, живой блеск в глазах. Мощная мускулатура — и ослепительно лысая голова, украшенная орлиным носом.
— Слушай, Карл, у нас крысы появились на чердаке. Неплохо бы накупить капканов.
— Там — крысы?
— Я же сказала.
— Но на чердаке чисто.
— Ну что ж, значит, у нас чистоплотные крысы!
— Крыс нет.
— Карл, я этой ночью сама их слышала, — Крис старалась говорить как можно спокойнее.
— Может быть, трубы? — предположил Карл, — или паркет?
— А может быть, все-таки крысы! Купишь ты или нет эти чертовы ловушки и перестанешь ли наконец спорить?
— Да, мадам! — он бросился к двери, — уже иду!
— Ну не сейчас же, Карл! Все магазины закрыты.
— Конечно, закрыты, — заворчала Уилли.
— Я проверю. — Он вышел.
Крис и Уилли переглянулись; служанка покачала головой и вернулась к бекону. Крис вспомнила о своем кофе. Странный тип. Трудолюбив, как и Уилли, преданно-почтителен. Но что в нем так раздражает? Едва заметное высокомерие? Слегка вызывающие манеры? Да нет же. Сразу и не объяснишь. Шесть лет супруги жили с ней под одной крышей, и все это время Карл оставался для Крис очень живой и одновременно безжизненной маской; куклой на ходулях, безукоризненно выполняющей поручения. Крис чувствовала: что-то живет, движется под этим панцирем; но что?.. Она затушила окурок. Входная дверь открылась и захлопнулась снова.
— Сказали ему — все закрыто, — все еще бормотала себе под нос Уилли.
Покончив с завтраком, Крис поднялась в комнату и облачилась в свой сценический костюм — свитер и юбку. Затем уставилась на себя в зеркало: критически оглядела будто специально взъерошенную копну рыжих волос, россыпь веснушек на белой коже — смешно скосила глаза к переносице, да сама же и прыснула со смеху.
