Экзопулус вздымает волны - [3]

— Нет, это неправда!

— Да что ты! План думали, составляли, товар подыскали годный, а то и сами замутили. Только не получилось, охранник заметил. А жаль, не так ли? Хорошая была идея. — Панфил Панфилович задумчиво пододвинул к себе стоящий около края стола бокал из толстого стекла и налил в него темно-бронзовый коньяк из небольшой бутылочки. — На днях дело похожее закрыл. Умники-ботаники со второго курса в собачий корм грамм двадцать мела[1] закопали, ну и травку заодно… куда же без нее… Надеялись, что собаки не найдут, только фокус не получился. Сидят теперь, втроем, суда ждут, а глазки напуганные, слезливые… только вот мамочка не поможет уже…

— Мы не занимаемся наркотиками! — Макс вскочил с кресла. — Да вы и не докажете, у нас ничего нет!

— А вот я думаю, мои сотрудники найдут, если постараются. А они у меня очень старательные ребята, отвечаю. Всегда находят. Любо-дорого смотреть.

— Это же подлог!

— Нет, что ты. Просто результат хорошей работы. — С этими словами майор неспешно пригубил из тяжелого массивного бокала и добавил: — Прекрасный напиток.

Макс медленно опустился в кресло и после секундного раздумья заявил:

— В такой работе гордиться нечем, значит, хорошей она быть не может по определению.

— Умничать решил?

— Считайте, как хотите.

Препирания длились еще несколько минут, но для Панфила Панфиловича оказались безрезультатными, так как упорство было одним их тех качеств Макса, которое чаще всего мешало, но в критических ситуациях иногда оказывалось довольно полезным.

С каждым моментом взгляд майора становился еще более суровым. Панфил Панфилович нажал несколько клавиш и обстоятельно просмотрел информацию, высветившуюся на большом плоском мониторе. В комнате опять повисла раздражающая тишина, тягучая и бессмысленная. В этот момент Максу больше всего хотелось, чтобы внезапно во всех комнатах включился яркий свет, заиграла музыка, зашли десятки людей и объявили о том, что это все был розыгрыш, на который Макс и Феня наивно попались.

— Мне как раз такой и нужен… — тяжелый голос, не без удовольствия смакующий слова, вывел Макса из состояния забытья. — Прыткий, упертый, без обязательств и на крючке.

— На… каком крючке? — настороженно спросил Макс.

— А то ты не понял. Что вас в позапрошлом году отпустили, заболтал всех, да? А камешки-то до сих пор не нашлись. Хитро придумали.

— Это не мы! — Макс попытался протестовать. — Мы были на той выставке, рядом, но мы ничего не брали!

— Посмотрим, если дело начать заново, что получится, — медленно проговорил майор. — Да и еще когда у вас дурь найдут, вот повеселятся все.

Макс внутренне напрягся, так как этот случай на выставке ювелирных изделий, на которой они с Феней подрабатывали разносчиками коктейлей и каким-то образом остались единственными подозреваемыми, еще не стерся из памяти. Как не стерлись из памяти и многочасовые, почти беспрерывные допросы, которые вел худощавый следователь с ужасно раздражающим резким тембром голоса, в котором при крике периодически проявлялся отзвук детской резиновой игрушки-пищалки; тогда Макс уже не знал, чего большего желает — отвязаться от ложных обвинений или не слышать этих ужасных звуков.

— Ты мне кое-что сделаешь, — продолжил Панфил Панфилович, — тогда и дела на тебя не будет. А может, заодно и монетку поймаешь. А монетка бы тебе не помешала, не так ли? Я не особо щедрый, но справедливый.

Бессильная злость, возмущение, нереальность, невозможность… Сотни чувств кружились вокруг, обвивая слизскими щупальцами… Максу даже стало казаться, что свет в комнате медленно, почти незаметно потухает, все ближе и ближе подтягивая тьму.

— Вы меня не запугаете. Я не буду ничего для вас делать.

Майор слегка сощурился и неспешно проговорил:

— Вот ты мне вначале даже смышленым парнем показался, а так разочаровываешь. Ну что, пойдете под суд с наркотой, лет на десять. Там и камушки приплюсуют, я висяк закрою. Мне еще и награду дадут, а вот вам несладко придется. Дружок у тебя тупой, таких на зоне любят, а ты вообще смазливый… тебе еще больше обрадуются.

Макс растерянно смотрел на гладкую оштукатуренную стену, где-то изнутри в правый висок прокрадывалась густая разъедающая боль, усиливающаяся с каждой секундой. Майор следил, не отрываясь, пристально и тяжело.

— Если я соглашусь, то Феню вы отпустите…

— С какой стати? — Майор тяжело и глухо рассмеялся. — Он мне вообще не сдался, по статье пойдет. Ну, может, срок скостим, если ты все быстро устроишь.

— Он не сможет один…

— А мне что? — Панфил Панфилович сделал усталый глоток из бокала. — В общем, у тебя минута, мне эта галиматья поднадоела изрядно.

Живот резко схватило спазмом, тянущим и болезненным. Хаотичные мысли роились в голове с внеземной скоростью, формируя различные планы действия, но каждый из них приходилось отвергать. Макс усиленно пытался что-нибудь придумать, но все варианты казались глупыми и поспешными, а главное, безрезультатными.

Наконец Макс тихо выдавил:

— Тогда и Феня тоже в деле будет.

— Феня! — Панфил Панфилович презрительно фыркнул. — Ты меня доставать начинаешь. Да кто он вообще такой? Он хоть школу-то закончил как-нибудь?