Экзистенциализм. Период становления - [99]

А творческое меньшинство – это, напротив, неформальный авангард общества, которому государственный Левиафан противостоит и которое стремится поглотить. Оно способно к рефлексии, независимости, автономии, самоорганизации и сопротивлению – ко всему тому, что исключается человеком-массой. Параллельно и в связи с человеком-массой нарастает бюрократия, растет кафкианский мир безумной рациональности государственного отчуждения. Тоталитарные движения и режимы, такие как большевизм, нацизм и фашизм, Ортега-и-Гассет считал крайними проявлениями человека-массы и всеобщей этатизации жизни. Помните, как Муссолини блестяще и лаконично определял сущность тоталитаризма: «Ничего вне государства, помимо государства, против государства; все для государства, во имя государства и через государство»? Человек-масса бросается в объятия тоталитарного государства, а творческое меньшинство во главе общества сражается с этим Левиафаном. В этой работе можно уловить социальные наблюдения и моменты, но в целом «Восстание масс» – это, конечно, не социальная критика и не политический трактат, это – антропологическая экзистенциальная концепция. Еще и еще раз повторю и настаиваю: хотя можно при желании уловить в этой книге какие-то элитарные, аристократические моменты (как и в мыслях Ницше, столь любимого испанским философом), в целом это, конечно, не социологическое и не политическое сочинение. Это экзистенциальная концепция, причем Оргега-и-Гассет противопоставляет здесь два типа личности и отношения к жизни: подлинный и неподлинный, творческий и инертный. И он пророчески предвидит, что человек-масса – это главная опасность, угрожающая современной культуре, европейской историей порожденная и угрожающая ее основаниям. Человек-масса страшен именно своей воинствующей обезличенностью, агрессивным конформизмом, стадным патернализмом, нетерпимостью к любой свободе, аппеляцией к растущему тотальному государству.

Высшая ценность европейской культуры – личность, а человек-масса пилит сук, на котором сидит: это гибель личности, деперсонализация. Такой человек – это миф (в самом высоком смысле этого слова, как сущностная ткань реальности), а не социальная категория. Такой тип отношения к жизни, переживания жизни встречается в любом социальном слое. Человека-массу характеризует стремление к тому, чтобы быть таким же, как все: ликующая стандартизированность, обезличивание в агрессивной форме, нетерпимое отношение к иному. Это воплощенный в миллионах взбесившийся стадный инстинкт. Ну, не буду все пересказывать, тем более что большинство из вас читали эту интересную и важную, хотя и не бесспорную книгу.

Еще раз осмыслим сказанное и проговорим ключевое. Ортега противопоставляет человеку-массе творческое меньшинство. Это тоже экзистенциальный тип, а не социальная группа. Это люди, которым больше всех надо, которые чем-то выделяются, тогда как человек-масса, напротив, ничем не выделяется и горд этим. Главная черта людей, которые генерируют идеи, – чувство ответственности. А человек-масса инфантилен. Безответствен. Варвар – наследник великой европейской культуры. Ужас в том, что «лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой» (Гёте), а человек-масса воспринимает культуру как природу. Я пожираю симфонии, поэмы как гамбургеры, не понимаю, что это что-то такое, за что надо биться, что надо создавать. Мне начинает казаться, что это было и будет всегда. А, на самом деле все это легко потерять. Ортега-и-Гассет считает, что идеалом такого человека-массы является тот, что является специалистом своего узкого дела, он знает свой участок, но не видит целого, не понимает общего смысла происходящего, не задумывается о себе и о бытии, о жизни и смерти. И с этим узким видением он агрессивно, с апломбом рассуждает обо всем и душит любую оппозицию.

Испанский мыслитель ставит вопрос: как противостоять человеку-массе? Как это часто бывает, положительный ответ намного слабее, чем грустный диагноз. Герцен говорил: «Мы не врачи, мы – боль». Мыслители часто намного лучше ставят смертельный диагноз, чем дают рецепт лечения. Также и у Ортеги-и-Гассета. У Ор-теги, честно говоря, слабенький ответ на свой же диагноз… Диагноз он поставил могучий и глубокий, он дал интегральное понятие массового общества, массовой культуры, человека-массы как экзистенциального типа, угрозы деперсоналиазации, дегуманизации, утраты свободы, утраты культуры, растущей удушающей этатизации всей жизни. А как с этим бороться?

Ортега разбирает последовательно и внимательно, может ли прийти ответ на этот Вызов человека-массы из «Нью-Йорка» или из «Москвы», и дает логичный ответ: конечно нет. Ни американизм (в силу молодости и варварства этой культуры), ни тем более русский большевизм (воплощающий самые отвратительные черты бесчеловечного тоталитаризма и угрожающий человеческой культуре и свободе) не могут стать желанной альтернативой. Но как тогда противостоять человеку-массе? Что ему противопоставить? Как его остановить?

Напомню вам: в первой половине жизни Ортега преимущественно размышлял об Испании, о ее судьбе и говорил, что ответ на это – интеграция Испанию в Европу. Во второй половине жизни он уже размышляет о судьбах самой Европы и выдвигает такую идею Соединенных Штатов Европы. Эту идею нужно понять не вульгарно. Этот лозунг отнюдь не означает, что эта идея – геополитическая, экономическая, политологическая или даже что Хосе Ортега-и-Гассет, как иногда сейчас вульгарно представляют, был великим предшественником появления современного ЕС, евро и чего-то такого. Конечно, он говорит про другое! Он не говорит просто: вот, давайте просто отменим все государства и создадим одно большое европейское. Повторяю, он говорит здесь не как политик и не как экономист, хотя здесь можно провести всякие параллели с ЕС. Он говорит прежде всего о сфере духовной, как и положено философу. Надо противопоставить жуткому накатывающемуся валу новых варваров европейские ценности. Европейцам надо вспомнить свое славное тысячелетнее европейское прошлое. Им надо вылезти из узких, тесных и архаичных камер своих национальных государств! Европа – как духовное понятие. Это духовные базовые ценности, гуманистические, либеральные, индивидуалистические, которые могут противостоять этому варварству.