Экзистенциализм. Период становления - [90]
Ну, я думаю, что для самого первого разговора об Унамуно, для того, чтобы вы поняли, кто это, что его волновало, этого достаточно. И, если вы захотите почитать его, вы не пожалеете.
То есть Унамуно – ранний экзистенциалист, еще далекий от окончательной завершенности, систематичности. Но вот основные темы: трагизм человеческой жизни, человеческая личность как экзистенция в ее целостности, не сводимая к абстракции, противостояние человека обыденности и техническому прогрессу, отрицание попыток построить философию как науку, глубочайшее переживание смерти, размышления о парадоксе веры и сомнения – все это мы здесь находим, у Унамуно. Думаю, мы завершим первую сегодняшнюю испанскую лекцию на этом. Можно теперь перейти к вашим вопросам и репликам.
– Были ли у дона Мигеля де Унамуно какие-то связи с другими философами? Признавали ли его?
– Отвечу кратко. Унамуно – очень известный в мире писатель и философ. Они с героем нашей следующей встречи Львом Шестовым были знакомы и писали друг о друге. О его творчестве и идеях упоминает Габриэль Марсель и многие другие философы, в том числе даже не экзистенциальные. К сожалению, он несколько меньше сейчас известен у нас в России, чем Ортега-и-Гассет.
Однако для Испании эта фигура культовая: вождь Поколения 1898 года, их местный «Лев Толстой». Но его значение и известность далеко выходит за узкие рамки Испании. Тем более что он важные семь лет провел во Франции в эмиграции.
– А вот экзистенциалисты, они в принципе никогда не говорят что делать? Они лишь описывают состояния человека, его противоречия? Но ведь они же сами живут, переживают. А если они видят неправильный образ жизни, они, наверное, говорят, как следует жить? А как следует?
– Унамуно – и как писатель, и как публицист и общественный деятель, и как философ, – не только ставит вопросы, но дает некоторые ответы. Вспомните хотя бы его участие в дискуссии о месте Испании в мире, об общественных проблемах и интраистории. А, если говорить об индивидуальной жизненной стратегии… Само преодоление могучих чар технизированной сциентистской культуры, преодоление буржуазной омассовленности, преодоление бесчеловечной безжизненной анонимной и абстрактной философии, осмысление трагического чувства жизни, феномена веры, обращение к примеру Дон Кихота? И я, честно говоря, не вполне понимаю ваш вопрос: что делать? – в применении к философии. Разве дело философов – не что-то осмыслить, вечное или временное, поставить проблему?
– Но, если ты осмысливаешь, из этого вытекает, что с этим делать – бороться или, там, переживать?
– Конечно, Унамуно – не систематик. Он не дает законченных схем, рецептов: как жить. Он скорее фиксирует, что происходит с человеком. А это, по-моему, уже немало. Естественно, что уже сама эта фиксация – попытка дать альтернативу. Сам образ Дон Кихота – уже некоторый идеал, ориентир для подражания.
Все-таки не забывайте, что Унамуно – не политик, не партийный деятель, предлагающий какие-то реформы. Да, он против любой диктатуры. Он против раскола народа. Он за свободу и социальную справедливость. Против тупого консерватизма и слепого прогрессизма. Он против поверхностной и пошлой буржуазной культуры. Наверное, трудно ждать большего от философа, вам не кажется? Он взрывает любой догматизм: церковный ли, научный ли. Он предлагает выход из ложной дилеммы: или консерватизм или прогрессизм? Конечно, из этого можно сделать какие-то практические выводы и построить более локальные ответы и предложения. Но, кажется мне, и это уже очень плодотворно и интересно.
– Итак, развивая предыдущий вопрос… Экзистенциализм: вот, мы стоим перед пропастью. И смотрим в нее. И, точнее, делаем все, чтобы в нее не смотреть: «забавы», уходим в суету. Но вот посмотрели и упали в нее, и все… И что? Наверное, у меня очень низменный подход. Но вот я как индивид. Понятно, мне не нравится думать о смерти. Потому что у меня есть какие-то свои игрушечки, бирюлечки. И я в них играю! И вот я начинаю думать о смерти – и-и? Ложись и помирай?
– Экзистенциализм – это, конечно, глубоко трагическое мироощущение, но отнюдь не мазохистское. Не надо это путать! Он констатирует ужас бытия, но не говорит, что надо им упиваться. Как раз наоборот: все экзистенциалисты (и религиозные, и атеистические) предлагают некоторые ответы. Здесь возникает вопрос о подинном и неподлинном существовании. Конечно, без полного осознания собственной смерти как главного факта бытия нельзя стать собой, искать и находить смысл жизни. Но ответы-то как раз предлагаются. Унамуно, например, говорит о вере. О неразумной и абсурдной, заметьте, вере. О вере – как о противостоянии смерти. Он утверждает, что если даже окажется, что Бога нет и человек умирает навеки и полностью, надо попытаться жить так, чтобы эта смерть была нами не заслужена. Достоевский именно это называет метафизическим бунтом. Надо жить так, как будто ты действительно будешь жить вечно. Сопротивляться бессмыслице и обессмысливающей все смерти. Своей волей утверждать протест и «голод по вечности», как он выражается. Любовь, например, ответ на вызов смерти, как я уже сегодня говорил. Все человеческое возникает из осмысления смерти, противостояния смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга историка и философа, кандидата философских наук, доцента П.В. Рябова в лаконичной, яркой и доступной форме излагает драматическую тысячелетнюю историю взаимоотношений российского государства и русского народа, описывает основные вехи, развилки и альтернативы истории. Изложение строится не столько как хронологически последовательный пересказ событий, дат и имён, сколько как исследование, основанное на проблемном принципе, фиксируя ключевые дискуссионные вопросы истории России от призвания варягов до начала ХХ века.
Слово «анархизм», как правило, вызывает у людей старшего поколения примерно одни и те же ассоциации: матросы, непременно пьяные, черный флаг с черепом и костями, загадочная и «нелепая» фраза: «Анархия — мать порядка!». У молодежи свои ассоциации: Егор Летов с анархическим значком на груди и с песней: «Убей в себе государство!» и панки, подражающие своим кумирам и рисующие на заборах букву А в круге. Да, все это в какой-то мере имеет отношение к анархизму, но...При этом как-то забывается, что анархизм — это, прежде всего влиятельное, отнюдь не карикатурное, направление, существующее уже два века и выдвинувшее целое созвездие ярких теоретиков и практиков, направление, без знания, о котором не поймешь многих событий всемирной и русской истории.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Какие философские имена, понятия и вопросы скрыты за столь модным ныне, но трудно произносимым и не вполне понятным словом «экзистенциализм»? Как философия экзистенциализма повлияла на культуру и выразила мироощущение современного человека? Что такое пограничная ситуация, осевое время и подлинное существование? О Карле Ясперсе и Габриэле Марселе, Мишеле Монтене и Мартине Бубере, Жан-Поле Сартре и Альбере Камю рассказывает и размышляет в курсе лекций философ и историк Петр Рябов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Давайте посмотрим правде в глаза: мы тихо ненавидим русскую литературу. «Мы», возможно, и не относится к тому, кто читает этот текст сейчас, но в большинстве своем и нынешние сорокалетние, и более молодые предпочтут читать что угодно, лишь бы не русскую классику. Какова причина этого? Отчасти, увы, школа, сделавшая всё необходимое, чтобы воспитать самое лютое отторжение. Отчасти – семья: сколько родителей требовали от ребенка читать серьезную литературу, чем воспитали даже у начитанных стойкое желание никогда не открывать ни Толстого, ни, тем более, Пушкина.
Революция 1917 года – поворотный момент в истории России и всего мира, событие, к которому нельзя оставаться равнодушным. Любая позиция относительно 1917 года неизбежно будет одновременно гражданским и политическим высказыванием, в котором наибольший вес имеет не столько беспристрастность и «объективность», сколько сила аргументации и знание исторического материала.В настоящей книге представлены лекции выдающегося историка и общественного деятеля Андрея Борисовича Зубова, впервые прочитанные в лектории «Новой газеты» в канун столетия Русской революции.
«Изучая мифологию, мы занимаемся не седой древностью и не экзотическими культурами. Мы изучаем наше собственное мировосприятие» – этот тезис сделал курс Александры Леонидовны Барковой навсегда памятным ее студентам. Древние сказания о богах и героях предстают в ее лекциях как части единого комплекса представлений, пронизывающего века и народы. Мифологические системы Древнего Египта, Греции, Рима, Скандинавии и Индии раскрываются во взаимосвязи, благодаря которой ярче видны индивидуальные черты каждой культуры.
Каково это – быть Шекспиром? Жить в елизаветинской Англии на закате эпохи; сочинять «по наитию», не заботясь о славе; играючи заводить друзей, соперников, покровителей, поклонников, а между делом создавать величайшие тексты в мировой литературе. Об этом и других аспектах жизни и творчества самого известного – и самого загадочного драматурга пишет в своей книге О. В. Разумовская, специалист по английской литературе, автор многочисленных исследований, посвященных Шекспиру. Не вгоняя своих читателей в тоску излишне академическими изысканиями, она предлагает свежий и полный любопытных деталей обзор эпохи, породившей величайшего гения. Последовательно воссоздавая детали творческого и жизненного пути Шекспира в культуре и литературе, этот курс лекций позволяет даже неподготовленному читателю составить о Шекспире представление не только как о сочинителе, но и как о личности, сформировавшейся под воздействием уникальной эпохи – английского Ренессанса.