Экзистенциализм. Период становления - [34]

Бруно, вопреки всем нашим учебникам, не был никаким «великим ученым». Он был мистиком, поэтом, создателем новой религии (на основе древних религий и мистических учений) – и за это поплатился жизнью. Но самое главное у Бруно – ликующее переживание бесконечности. То, что «мир нигде не заколочен досками», нигде не кончается, ничто не умирает, все во все переходит – как это здорово! Это он называл понятием «героический энтузиазм». Переживание бесконечности, божественности, одушевленности мира. Он испытывал невероятное ликование от этой мысли, точнее, от этого чувства. И в итоге даже отдал жизнь – так его вдохновляла эта мысль, так переполняло это чувство.

А Паскаль – это противоположный полюс. Это человек, который до конца прочувствовал и продумал, что это значит: мир бесконечен? Продумал как математик, занимающийся бесконечно малыми (кстати, Кузанский тоже занимался бесконечно малыми величинами в математике), продумал как физик, представивший себе бездонный и бескрайний космос, как мистик, как ученый, как философ. Со всех сторон.

И Паскаль пришел к выводу: если мир действительно бесконечен, никакого дома у человека в этом мире быть не может. Из бесконечности мира прямо вытекает бездомность человека. Та бездомность, та заброшенность, которая в ХХ веке в экзистенциализме станет философской категорией. В бесконечной Вселенной человек не может иметь надежного дома. Не может надеяться на то, что он все познает, все покорит, уютно обустроится. Человек – пылинка в бесконечном мире. Человек ничтожен и трагичен.

Вот самое главное, что надо сказать. Хочу «закинуть удочку» в две стороны. С одной стороны – изыскания Паскаля над бесконечно малыми в математике, а с другой стороны – опыт падения кареты, бездна. Бездна, которая ему всюду является. На всех уровнях он продумал, что такое бесконечность. Он так и пишет: «Что это такое – человек в бесконечности?» Вот вопрос, который он ставит.

И он признается: «Меня ужасает молчание этих бесконечных пространств». В другом месте он пишет: почему я здесь, а не там? Почему моя жизнь – сто лет, а не тысяча? Сколько царств не знает о моем существовании?! Он осознает всю случайность, всю эфемерность нашего бытия. Вокруг него трубят фанфары, все говорят:

вот-вот мы покорим мир, мы все подчиним, человек – царь природы! Фрэнсис Бэкон пишет «Новую Атлантиду», где воспевает всесилие науки. Там и подводные лодки, и самолеты, и прочие чудеса – куда уж Уэллсу с Жюлем Верном! А Паскаль рисует совершенно другой образ мира. Мира, в котором человек бездомен, заброшен. Вспомните Мартина Бубера с его темой периодов «обустроенности» и «бездомности». Эта бездомность человека, затерянного в бесконечности, – исходная точка для размышлений Паскаля. Понятно, что христианин, живущий после Коперника, это не христианин, живущий до Коперника. Он должен ответить как-то на эту новую ситуацию в культуре, в мироздании, в самоощущении. И Паскаль из этого исходит. Уникальность человека в мире оборачивается его бесконечным одиночеством. Человек выпадает из мира. Человек – это единственное в мире существо, изгнанное из рая, из гармонии мироздания. Единственное в мире проблематическое существо, которое ставит себя под вопрос.

Тут вступает со всей силой знаменитая тема – тема величия и ничтожества человека. Помните, я уже приводил эти слова нашего героя: «Люди состоят из грешников, считающих себя праведниками, и из праведников, считающих себя грешниками»? Человек считает себя великим, поэтому он жалок. Когда человек осознает, что ничтожен, он проявляет свое величие. Тут очень глубокий парадокс: он ничтожен в том же, в чем и велик. Паскаль со всех сторон обдумывает эту мысль.

Я начну с самого пронзительного, на мой взгляд, что есть у Паскаля. Это знаменитое рассуждение о двух безднах. Очень важное понятие – мыслеобразы. Паскаль – великий оратор, психолог, литератор. Его искусство – доносить свою мысль парадоксально. Паскаль пишет не концептами, не схемами, не понятиями. Он пишет образами, изумительными картинками, которые «цепляют» вас. Например, он говорит, что «человеческая жизнь – это тень, промелькнувшая и исчезнувшая навсегда». Или он сравнивает людей с шеренгой приговоренных к казни, которые идут один за другим и умирают, падая в пропасть. Такие образы остаются лучше, чем любые «субстанции» и прочие понятия философов.

Так вот, две бездны. Я перескажу это своими словами. Паскаль говорит: вот, представьте себе бесконечность. Конечно, у вас ничего не получится. Потому что представить, вообразить бесконечность конечному существу невозможно. Можно лишь как-то ощутить ее присутствие и близость. Но попробуйте представить себе мир. Вы на этой планете, на Земле, вот Солнечная система, там – другие галактики. Вы идете мысленным взором все дальше и дальше, все выше и выше. Уже я не говорю – глазами, глаза давно устали и ничего не видят, но – мысленным взором. И видите, что Земля – пылинка в Солнечной системе, Солнечная система – пылинка в Галактике, и вы идете дальше, дальше, дальше… И вдруг останавливаетесь, не можете дальше идти, даже мыслью заглядывать в эту необозримую даль! И понимаете, что это все – какая-то лужица в мире! Все то, что вы можете увидеть глазами или взором души. Вы не можете дотянуться туда, если это действительно бесконечность, без дураков. Такова бесконечность бесконечно большого; Бытие, перед которым мы пасуем и теряемся. Мы бы сегодня сказали: «макромир». Мы пытаемся представить себе, что такое Вселенная, и… не можем. Мы не можем дотянуться до нее ни глазами, ни даже разумом. Как тут говорить о том, что мы цари природы? Не насмешка ли это?